- Кроме Богдана Титомира, ни на кого и не смотрела.
- Вечно ты тянешь в постель всякое дерьмо.
- Не суди по себе, бывали и нормальные люди.
- Кто же, например?
- А, тебе скажи и тебе захочется.
- Не ври, пожалуйста.
Таня поняла, что они сейчас опять поссорятся. И решила смягчить ситуацию.
- Какой свитер! Какая фемина его тебе связала?
Знала, что Джокер от этого тает и не ошиблась.
- Правда ничего? Мне тоже нравится. А связала (между нами, конечно),дочка моего нынешнего шефа. Она меня как увидела, сразу искрища проскочила во какая! - Он показал кулак из костлявых артистических пальцев, увенчанный серебряной буквой "Е"(В миру Джокера звали Егором). Этим кольцом, подарком Тани, он гордился до самозабвения, как, впрочем, и всем своим сорочьим имуществом: очками, беретом, машиной, видом из окна мастерской, двумя нефритовыми шариками, африканской маской, портретом Че Гевары над кроватью, ненастоящим мечом викинга, плащом настоящего эльфа, индийскими ароматическими палочками, трубкой и белой лошадью Исидорой.
- Она не в топмодельном вкусе, конечно, но хорошенькая. По-своему. Знаешь, когда тебя все время окружают дорогие женщины, - Он пыхнул трубкой, - Иногда тянет на что-то цветастенькое. Да, вот я недавно читал газету и увидел там... думал, зайдешь, обязательно покажу.
Тут он извлек из-под стола газету и стал читать вслух:
Как часто вечером, укутанная пледом,
Я вспоминаю прошлые года,
набеги, поражения, победы
и просто будни ратного труда.
Я вспоминаю волны океана,
соленый ветер, крылья парусов
и строгий профиль трубки капитана,
торчащей из прокуренных усов... - Это я капитан.
Походы, битвы, долгие погони,
дележ добычи, портовой кабак
и губы незнакомца из Гаскони - Хотел бы я это видеть,
наткнувшиеся на крутой кулак...
Златые цепи, груды изумрудов,
сиянье жемчуга, тончайшие шелка,
букеты вин, изысканные блюда
и звон монет во чреве кошелька.
Я вспоминаю, как со сладкой дрожью
бросалась грудью на змею клинка,
и дико хохотал Веселый Роджер,
стуча костями, где-то в облаках...
А что теперь? Победы измельчали.
И даже я, к великому стыду,
как клептоманка, темными ночами
в прихожей тапочки краду... - Ну, филолог, что скажешь? Актуально это для тебя или нет?
- Что за амазонка писала?
- Какая-то Сережа Щученко.
- Но почему от женского лица?
- Мало ли, какая фантазия придет... - И Джокер еще раз пыхнул трубкой как бы показывая, что даже ему в голову иногда приходят фантазии.
В этот момент Таню осенило, что вот она тут сидит, кофе пьет, а ее, может, вызванивает Евгений. Конечно! Было бы подло, после всего, что случилось... И она, не стесняясь недоумением Джокера, сидящего перед ней в самой рассеянной светской позе, вскочила и выпалив:
- Мне пора! - Засобиралась уходить. И действительно убежала. Джокер не пошел ее провожать, потому что у них это было не принято.
* * *
Оказавшись дома, Татьяна поставила возле себя телефон и легла спать. Проснулась уже утром, и никто ей не звонил. Может, он звонил ей раньше, пока она была у Джокера, может, звонок ее просто не разбудил. А разбудило чувство голода.
Очень пожалев, что у Марины такой кроткий характер и она так редко ссорится с родителями, а следовательно, редко ночует у Татьяны и берет на себя заботы о завтраке, Таня отправилась рыться в холодильнике.
Там она нашла кусок колбасы, творог, немного масла, варенье и одно яйцо. Масло, колбасу, помидор и яйцо бросила на сковородку, а творог облила вареньем и съела немедленно. Потом съела ту кашу, что вышла на сковородке. И запила чаем. Ей показалось мало и она нашла пакет с несколькими аскетическими сушками. Это подействовало, но для верности Таня выпила средней величины чашку растворимого кофе, потому что "аль кафе" по арабски значит "отбивающий аппетит". И подумала, что если бы Пельмень вчера дозвонился, то она осталась бы голодной.
Глава 4. ГДЕ ВАРИТСЯ ПЕЛЬМЕНЬ
Собственно, в школу было идти незачем. Но каждый вертится, как может Татьяне заказали написать курсовую и Ксюша Церетели (ее консультант по косметике "Мери Кей"), обещала одолжить печатную машинку. А она тяжелая "Ятрань", не жук начхал, нужна мужская сила. Можно попросить Джокера, теоретически, конечно. Но практически это было чревато либо последствиями, либо их отсутствием. Ни то ни другое ее не устраивало. Не говоря уже о том, что проникнув в дом грузинской княжны, Джокер наверняка там обоснуется, черта, которая всегда приводила Татьяну в ярость. Она вообще зареклась знакомить его со своими подругами, настолько ей надоела его кобелиная коммуникабельность. Куда как здорово - ты приходишь с мужчиной, а он поворачивается к тебе задом и начинает охмурять хозяйку этого гостеприимного дома. Нет, Татьяна Дмитриевна лучше воспользуется служебным положением и возьмет с собой кого-то из учеников (ну, разумеется, Пельменя). Так она решила и отправилась выполнять задуманное.
