Перед ним предупредительно распахнули дверку. Стас для порядка беззлобно матернулся и, кряхтя, забрался на заднее сиденье. Двое молодых людей устроились справа и слева от него. Третий, тот, что разговаривал со Станиславом и забрал его бумажник, видимо, старший группы, сел на переднее сиденье. Водитель, по образу – клон своих коллег, едва захлопнулись дверки, резво взял с места.
Станислав едва успел зафиксировать, что машина свернула налево, то есть в направлении центра, как его тут же лишили возможности ориентироваться на местности. Старший группы достал из бардачка и молча передал коллегам пакет из плотной ткани, который тут же водрузили Стасу на голову.
– Задолбали, служивые! – скупо, но эмоционально выразил свое отношение к происходящему Станислав.
Он не стал сопротивляться. И то хорошо, что дело до наручников не дошло. В принципе, можно было устроить бой на ограниченном пространстве, хотя противник и имел численный перевес. Поведение его похитителей располагало к подобному исходу. При всей своей внешней подтянутости и видимом профессионализме, парни допускали серьезные проколы. И отпускали от себя объект, и перекрывали друг другу видимость и директрисы стрельбы... Все это можно было бы объяснить излишней самоуверенностью ребят или уверенностью в том, что Стас не станет сопротивляться. Пожалуй, стоило склониться к первому предположению: четверо на одного, все с оружием...
Вот только для серьезных профессионалов, идущих на захват профессионала, аргумент сей не слишком весомый.
«Ну да ладно, время покажет. Больной скорее жив...» – решил для себя Станислав и несколько расслабился.
Его рассуждения имели под собой почву, но кто знает, что на уме у этих парней и какой приказ им отдан. Убивать его точно пока не собираются, и это радовало. А потому стоило узнать, кому и зачем он понадобился.
* * *
Ехали недолго, не более получаса, быстро и без остановок. Надо полагать, такому комфортному движению на запруженных московских улицах способствовал номерной знак «Мерседеса». Раза три водитель включал «крякалку», видимо, разгоняя на перекрестках скопление обывательских автомобилей.
Наконец машина сбавила ход, потом остановилась. Послышался негромкий металлический звяк и чуть более громкий скрежет петель. По ощущениям Станислава, это открывались ворота.
Автомобиль тронулся с места, проехал еще несколько десятков метров и остановилась.
– Выходим! – негромко скомандовал старший. – Колпак не снимать!
Последнее относилось к Стасу, потянувшемуся рукой к мешку на голове. Он подчинился, правда, не отказав себе в удовольствии пробормотать под нос несколько слов обидных про ландскнехтов наемных. Болезненный укол в свой адрес похитители оставили без внимания. Станиславу помогли выбраться из машины, а затем повели, подхватив под локти. Он медленно перебирал ногами, подчиняясь и следуя лаконичным командам сопровождающих: «Ступенька!», «Направо!», «Три ступеньки!», «Налево!»...
Его завели в какое-то помещение, провели по коридорам. Щелчок замка и шелест открываемой двери завершил путешествие в темноте. С головы пленника аккуратно сняли колпак. Несколько мгновений, пока глаза не привыкли к свету, Стас продолжал оставаться незрячим. Потом зрение восстановилось, и он огляделся по сторонам. Станислав обнаружил, что с ним остался лишь старший команды, и продолжил осмотр. С первого взгляда определить, привезли его в присутственное место или в жилой дом, не представлялось возможным.
Станислав стоял посередине большой комнаты, которую, скорее, можно было назвать гостиной. Кожаная мягкая мебель, резные винтажные горки и комоды вдоль стен, большой овальный, инкрустированный различными сортами дерева стол в центре склоняли к тому, что его привезли в чей-то дом. Однако на всей обстановке лежала некая тень безликости и некоторой дисгармонии. Стас бы не удивился, если бы нашел привинченный к задней стенке дивана металлический жетон с инвентарным номером. И отделка стен и потолка вызывает удивление некоторым диссонансом с мебелью. Хотя, возможно, он и ошибается...
Голос старшего сопровождающего отвлек Станислава от осмотра комнаты и размышлений на тему казенности и домашности.
