Там, в шикарном кабинете уже под утро закончили колдовать со счетами и подготовили материал для сброса в банк. Совместно обмыли удачно проведенную ночь за столом, в душевой кабине, на диване. Соснули, в смысле поспали пару часиков. Разбуженные заботливой и немного ревнующей каждый один раз в три месяца секретаршей, окунулись в свои дела, доверив техническую сторону рядовым исполнителям.
Паузу в обмывательно-отдыхательном диапазоне времени хакер заполнил плотным стрекотом клавиатуры. К открытию банка он успел переменить номера счетов и перечисляемые суммы. Что он там накуролесил, дивизиону тяжелых гаубиц не перелопатить. Но первого числа, когда счет завода должен был опустеть деньгами и обрасти долгами, счет выглядел бодрым солдатиком.
Положительное сальдо возросло на три четверти, кредиторы снизили проценты по займам, а фирмы-двойники поспешили вернуть безвозвратно украденные давным-давно мани. Ни одно платежное поручение, подписанное Володей и завизированное Аней, не пропало даром. Точнее, пропало, но не даром для хакера. Деньги упали на счета фирм, которые, за такой королевский подарок, вернули хакеру живым налом десять процентов весьма немалых сумм.
Генеральный, получив первого числа нового квартала распечатку по банковскому счету, понял, что его раскусили, обложили, облажали и зажали. Он скоропостижно в один день схватился за сердце и тут же на месте слег. И его увезли в больницу.
У той, которая главная после него, и которая тоже подписывала, случился выкидыш нервной энергии плюс графина с водой в сторону технического исполнителя их коллективной воли.
— А чего вы на меня стрелки переводите? — возмутился технический исполнитель. — Я только на кнопки нажимал и ваши файлы в банк переправлял. Может вы сами напортачили, когда за столом во время ужина у вас перемена поз, то есть блюд, вместе с какой-то там жидкостью проистекала?
Проверила Анна файл в компьютере, нервно хихикнула и покончила с собой, как с главным после генерального бухгалтером.
В неглавные перешла.
Потому как завод встал на грань скорого банкротства.
Или долгого судебного разбирательства с государством.
Или откупиться?
Или… или…
Акции упали в цене до стоимости бумаги, на которой они напечатаны.
Их бросились продавать.
А никто не покупает.
Только меняют.
На пустую стеклотару.
И на письма с фронта.
Экономической борьбы.
С хакером.
Который быстренько схавал контрольный пакет — целый мешок ярко-зеленых бумажек, именуемых акциями ОАО.
Назначил своего человека генеральным.
И объявил экономическую амнистию.
Себе.
ОТКРЫТЫЙ ДЕБАТ
На этот день трижды-три раза похороненный, несмотря на свой далеко еще не пенсионный возраст, профессор Лосев-Рогатов объявил общий сбор. Предстояло наметить программу летнего трудового семестра.
Извращенный подвально-лабораторной жизнью и едой в суходро… тьфу, в сухомятку профессор от скудоумия предложил аспирантам три варианта отдыха.
Первый — коллективно достроить ему баню в саду.
Второй — баню в саду все-таки достроить, а заодно и отдохнуть на природе.
И третий, самый экзекутский из всех экзекутистых — проторчать весь июль в Москве, в душных читальных залах ленинки, собирая по крупицам, а где возможно и стаканами, материал для… а, ладно, там и разберемся, для чего кто чего накопал. Диссертация, она того, она требует, чтобы определенные требования были востребованы в требуемом порядке и соответствующем объеме. И чем больше натаскано за годы аспиранства всякого дерьма, тем пользительнее мыслю можно в том дерьме выловить.
Профессор здраво, чисто по-профессорски рассудил: какой идиот поедет в столицу в самый жаркий месяц парить яйца в читальном зале? Ну, только самый наипоследний! А потому, по его, по профессорской логике, выходило: парить яйца будет он, но потом, когда холода придут, и в собственной, его аспирантами отстроенной бане, вполне вероятно, что с ними же, с аспирантами, вернее, с некоторой, даже, можно сказать, с лучшей половиной из них, а если уж совсем конкретно, с Лешкой или Васькой, а лучше с двумями обоими одновременно и сразу.
По вышеизложенному поводу в каморку неспешно стягивались ее обитатели.
