— Не умничай, — Лысый был явно за старшего в своем кабинете. — Я тебе на твой ящик вчера сбросил информацию. Опять не читал? — так учитель спрашивает у ленивого ученика.
— Ты знаешь, сколько ко мне всего приходит! — поковырял заусенец на указательном пальце. — А вчера я со своими орден обмывал. В тесном семейном кругу, — внес важное уточнение.
"Даже здесь, мерзавец, ущипнуть пытается, — скрипнуло в душе Лысого. — А то не знает, что у Папы уже не та сила! Но лишний раз не напомнить окружающим — откуда он сегодня родом, это ж как удержишься?"
— По моей линии сбросил, — уже с жесткими нотками в голосе произнес Лысый. — Когда ты научишься современными средствами связи пользоваться? Привык к телефонам да к листочкам на столе. А телефоны твои все у питерских на прослушке!
— А бумажки на столе у питерских на проглядке, — съерничал Небритый.
Он тоже недолюбливал Калмыка и, в отличие от Лысого, служащего государству и потом уже себе, не обязан был скрывать свою нелюбовь. Ему легче, он служит сначала себе и только потом, в качестве хобби, государству, но опять же для того, чтобы вкуснее себе служить было. Да и особенность у него была. Своя. Маленькая. Он всех понемногу недолюбливал.
— Ну ладно, ладно, — повинился через оттопыренную губу Калмык. — Принял. К сведению. Поехали дальше. Анекдот про Чубайчупса слышали?
— Чего он опять выкинул? — любил Небритый всякую чепуху коллекционировать, чтобы потом, при случае, на каком-нибудь приеме других осведомленностью удивить.
— Женится.
— На ком?
— На внучке Великой княгини Анастасии, правнучке государя императора Николая II.
— Еще ж не доказано, что княгиня выжила!
— Доказано, не доказано, какая разница? — усмехнулся Калмык. — Если Толику приспичило, все докажут, даже что Солнце вокруг Земли с завтрашнего дня кружиться начинает.
— А на кой ему это?
— Монархию в России возрождать удумал. Власть есть, бабки есть. Фактически Царь, а до сих пор некоронованный. Он и закон в Думу о реставрации монархии уже внес, и прохождение по комитетам проплатил, чтобы рогаток на пути не ставили. Бабла отвалил — немеряно. Специально под этот закон тарифы на энергию вдвое поднял. Так что принятие — вопрос времени. А пока к свадьбе готовится, подарки невесте покупает. — Калмык зевнул коротенько, повел плечами. — Чего ты мне про П-та сказать хотел?
— Рейтинг нашего дзюдоиста упал. И упал резко.
— Поднимем, — словно собирался поднять упавшую на пол ручку, не выказал беспокойства фригидный Калмык. — Всех-то делов. Завтра дам команду Косте Первому, пусть постарается. Сколько тебе сделать, чтобы голова не болела?
— Не так просто, — Лысый никак не хотел уходить со скучной темы. — И даже, скажу я вам, очень не просто это сделать сейчас. Кто-то в пику нам играет на понижение. И игру ведет серьезную. Я бы сказал грамотную игру. Раскрутил в прессе экономический обзор — рост у нас, сами знаете, отрицательный. Завел кого надо. Нашептали на ухо П-ту, он поворчал для виду.
— А чего ему еще оставалось делать? — хмыкнул Небритый.
— Он у нас послушный, место свое знает, — добавил полупрезрительно Калмык.
— Знал! — зло процедил Лысый. Собеседники начали его заводить. Ну, никак на серьезный разговор не настраиваются. Все где-то витают. А то у него своих дел мало, с ними тут шашни разводить?
— Что значит — "знал"? Мы его на кой черт ставили заместо Папы? Чтобы перед экраном мельтешил и нам не мешал!
— Кому не мешал?
— Нам! Нам не мешал! Мы поменяли иконку для народа. Остальное должно остаться как прежде. И ты, между прочим, дорогой мой, за этим при нем и приставлен.
— Дорогой мой, — передразнил Лысый, — власть штука хитрая. Вот так вот дашь человечку порулить немного. Он только взялся за штурвал, и очень быстро думать начинает, что это он самый лучший водила. А когда тебе еще во все уши друзья-товарищи жужжат — "левее" или там "правее".
— Дергаться начал?
— Обижаться. На Мишу-два процента наехал, — высказал осведомленность Небритый.
— Выбрал момент, когда камер не наших много собралось, губу оттопырил, кулачком по столу постучал, чтобы растрезвонили на весь мир — вот, мол, какой он у нас, никого не боится! — добавил Лысый.
