– Благодарю, Белько, – сказал почувствовавший облегчение в ногах князь Василий. – А теперь иди в свою коморку!
В этот момент в княжескую комнату быстро вошла молодая женщина, одетая в длинный темный халат с закрытым чадрой лицом.
– Что тебе надо?! – вскричал раздраженный князь. – Даже лицо упрятала! Такого еще не было…Неужели такая некрасивая?
Гнев князя Василия был связан с тем, что ему некого было упрекнуть в случившемся. В свое время, после нескольких вторжений соблазнительниц он, выдержав натиск, запретил своему слуге впускать их, и тот добросовестно выполнял княжеский приказ. Но этим слугой был сам постельничий, и на сей раз он был захвачен врасплох, обслуживая своего князя. Женщина ворвалась так неожиданно, что это не смогли предусмотреть. – Я не виноват, княже! – всплакнул растерявшийся Белько, едва не уронив таз с еще теплой водой.
– Да я вижу, что ты неповинен, – пробормотал князь, но, глянув на стоявшую перед ним незнакомку, вдруг испытал чувство острого любопытства. – Ладно, Белько, иди к себе. Я сам разберусь с этой женкой…Разожги только свечи.
– А теперь скажи мне, девица, – молвил, успокоившись, князь, как только его полумрачное помещение с единственной горевшей на столе свечой вдруг осветилось ярким светом, – неужели ты, в самом деле, укрыла тряпицами свое телесное безобразие?
– Не безобразие, княже, а свою красоту, – тихо сказала нежным, певучим голосом женщина, сбрасывая с себя одним движением руки всю одежду.
– Ах, какая прелесть! – вскричал князь, пожирая глазами красивую девушку. – Какие полные груди! Какое дивное лицо! А глаза…Почему они такие зеленые у тебя, лада?!
– Такая уродилась, батюшка князь, – проворковала красавица, чувствуя свою притягательную силу.
Небольшого роста, с длинными, льняного цвета волосами, с правильным овальным лицом, большими глазами и ярко-алыми пухлыми губками, она, казалось, воплощала в себе всю прелесть, какой владеет соблазнительная женщина.
– Как твое имя? – прохрипел, чувствуя сильное волнение и тяжесть внизу живота, князь. – Говори же, не таи!
– Шумка! – сказала уже громче и уверенней незнакомка. – Вот мое имя! Но я не знаю своих родителей. Я была совсем мала, когда попала в юрту Товлубея…
– Ты хорошо говоришь на нашем языке, – буркнул потерявший голову князь, – значит, ты из русских.
– Не знаю, – покачала головой красавица, опустив вниз свои пушистые беловатые ресницы. – Моя родина здесь – в славном Сарае…
И она, не стесняясь своей наготы, подняла вверх руки…
– Ах, как невыносимо! – вскричал князь Василий, забыв обо всем на свете. Он подскочил со своего топчана, подбежал, едва не повалив стоявший рядом столик, к обнаженной прелестнице и, не успела она опомниться, как он, дрожа, словно от лихорадки, схватил ее обеими руками, оторвал от глиняного пола и стремительно уложил на свое еще не успевшее остыть ложе.
– Ох, княже, княже, – застонала испуганная девушка, – ты же так разорвешь меня, несчастную, своей плотью! Ах, да как же, да что же! Лихо!!!
Но князь не слушал ее отчаянных, резких криков и стонов. Обезумев от желания, он буквально набросился на прекрасную Шумку и, едва ли не до самого утра, пока не свалился от усталости, жадно, страстно ее познавал.
Это любовное приключение обошлось брянскому князю в десять серебряных денег. Когда он проснулся, прекрасной незнакомки уже не было, а из потолочного отверстия юрты пробивался яркий солнечный луч.
– Эй, Белько! – крикнул князь, озираясь по сторонам и ища глазами свою вчерашнюю возлюбленную. Постельничий немедленно предстал перед князем. – Где же та девица, Белько? – вопросил князь, пристально глядя на слугу.
– Да вот ушла, княже, – пробормотал юноша, – а здесь, в моем пределе, сидит старик-татарин и ждет твоего пробуждения…
– Татарин, говоришь? – привстал со своей лежанки князь. – Любопытно…Однако же, давай-ка, Белько, мот штаны, халат и тапки…
– Слушаюсь, княже, – последовал ответ.
Князь оделся и, после того как его верный слуга убрал постель, накрыв ее небольшим персидским ковром, уселся на образовавшийся таким образом диван.
– Зови же сюда этого татарина! – распорядился он.
