— Пра, моя сестра Ася, — кивнула сказочному персонажу Марина, получив свою порцию сдобренных луком макарон.
— Н да? Не похожи, — окинув девушку пытливым взглядом острых птичьих глаз, басом отозвалась Елена Оттобальдовна. Всем давно было известно и никого уже не удивляло, что мать Макса любит коротко стричься и с юности питает слабость к мужскому платью, но для Аси это стало в диковинку. И, сильно картавя, хозяйка низким голосом добавила: — Давайте вашу тарелку, Ася, другим уже роздано.
Когда попили чаю, заваренного на солончаковой коктебельской воде, и начали расходиться, Ася предложила присоединиться к девушкам, отправившимся мыть посуду, но Марина дерзко заявила, повышая голос так, чтобы слышали все вокруг:
— И не подумаю! Есть люди, которые должны мыть посуду, а есть люди, которым должны подавать и прислуживать! Посуда — удел других!
Затем Цветаева толкнула сестру под локоть и указала на высокого худого юношу, важно шествовавшего по дорожке. Он шел, манерно выкидывая ноги в мягких чувяках, и нарочито медленно отводил со смуглого лба прядь вьющихся черных, как смоль, волос.
— Смотри, смотри! — зашептала Марина. — Игорь Северянин! Правда, красив?
Северянин остановился перед розой, и, церемонно изогнувшись, точно целует даме руку, принялся нюхать цветок. Перенюхав все цветы, растущие вдоль дорожки, Северянин удалился в сторону моря.
— Марию Папер видела? — прошептала неугомонная Марина, показывая куда то за Асину спину. — Вон же она!
Девушки встали из за стола и подошли к дому, чтобы лучше рассмотреть опирающуюся на бутафорский меч девицу, облаченную во что то длинное и зеленое, напоминающее древнегреческую тунику. Взмахнув мечом, Мария воскликнула:
— Иду в горы!
И скрылась за домом.
На следующее утро Ася немало удивилась, застав Марину в саду с Северяниным. Они звонко смеялись, при этом сестра называла Игоря отчего то Сереженькой. Вот тогда и выяснилось, что это был розыгрыш, никакого Северянина в Коктебеле нет, так же, как испанки Кончиты и поэтессы Папер. Всех этих персонажей талантливо отыграли Эфроны, семнадцатилетний брат и две его старшие сестры.
— Он чудный, Сережа! — горячо говорила Марина Асе. — И болен туберкулезом, как герцог Рейхштадтский! Совсем недавно он схоронил мать, как и мы с тобой. Инициалы у него, как у возлюбленного мамы, о котором она писала в дневнике, — помнишь, Ася, мы читали?
Личная драма матери, скрытая от глаз посторонних за внешней чопорностью, поразила девочек до глубины души. Только после ее смерти Ася и Муся узнали, что Мария Мейн всю жизнь любила женатого человека, но на его предложение быть вместе предпочла ответить отказом, выйдя замуж за овдовевшего профессора Цветаева, бывшего приятелем ее отца и по возрасту превосходившего девушку более чем на двадцать лет. Вместо счастья с любимым человеком романтическая максималистка решила посвятить себя воспитанию детей профессора от первого брака, а также родить ему Мусю и Асю, ни словом не упрекнув мужа в том, что он по прежнему любит покойную жену, а ее принимает лишь как неизбежную необходимость для более менее комфортной жизни семьи. И только на страницах дневника Мария давала волю своему горю, сокрушаясь о несбывшейся любви. Именно об этом дневнике и говорила Марина, рассказывая Асе про охватившее ее чувство.
— И день рождения у нас в один и тот же день, но я старше на год! — взволнованно продолжала девушка. — Кроме того, я загадала — кто принесет мой любимый камень, за того и выйду замуж! И, представляешь, Ася, Сережа отыскал на берегу и подарил мой обожаемый сердолик! Ты не находишь, что слишком много совпадений, чтобы быть случайностью? Я уверена, он Белый Рыцарь! Дивный, благородный и самый великодушный на свете, мой Сереженька!
Помимо слабого здоровья у Сергея был еще один неоспоримый козырь в глазах Марины. Судьба семьи Эфронов брала за душу своей трагичностью. Избранник Марины родился у Елизаветы Дурново, принадлежавшей к старинному дворянскому роду, и еврея — выкреста Якова Эфрона. Родители Сергея познакомились на нелегальном собрании «Земли и Воли». Еще до появления на свет их первенца за антиправительственную деятельность Елизавета Петровна была заключена в Петропавловскую крепость, и, чтобы выкупить жену, Яков Константинович был вынужден продать семейный дом и вывезти супругу за границу. После освобождения Елизавета Эфрон родила девятерых детей, но при этом не оставила революционной борьбы. Вместе с мужем она вступила в партию эсеров, привлекая для отдельных поручений и собственных детишек, которых тоже время от времени задерживали и сажали в тюрьмы. За год до знакомства с Мариной младший брат Сергея, которому было всего лишь двенадцать лет, покончил с собой. Узнав об этом, Елизавета Петровна тут же наложила на себя руки. И вот такого, слабогрудого, надломленного смертью матери и брата, не могла не полюбить юная идеалистка Цветаева. Она не отходила от Эфрона ни на шаг, а после Коктебеля повезла его в Уфимские степи, чтобы вылечить кумысом начинающуюся чахотку.
