– Что бы там ни происходило, – Фредди смягчил тон, – надеюсь, ты будешь
осторожной. Сейчас на кону очень многое.
– Искренне благодарю, Фредди. Я рада, что ты мне об этом напомнил. А то не дай
бог смогу забыть о ребенке, который был убит в мою смену.
– Сэм…
– Нам нужно работать.
– Я на твоей стороне. Надеюсь, ты это знаешь. Если хочешь поговорить…
– Спасибо. Можем мы теперь приступить к работе?
Глубоко вздохнув, напарник взялся за ручку двери.
Сэм вошла внутрь, снова пропихнулась сквозь шумную толпу собравшихся в
вестибюле репортеров: оставить их с носом доставило ей огромнейшее удовольствие.
Она чувствовала себя паршиво от того, что так вспылила с Фредди, а ведь он был ее
опорой в деле Джонсона. Однако ей не хотелось слушать, что ему придется высказать по
поводу ее отношений в прошлом со свидетелем – отношений, которые она не закончила,
зная, что если их продолжит, то ее снимут с расследования. Нельзя этого допустить.
Раскрытие этого нашумевшего убийства – вот что отчаянно нужно Сэм, чтобы вернуть
карьеру в прежнее русло.
И вот поэтому она собиралась, если надо будет, работать день и ночь и раскусить это
дело как можно скорее, задолго до того, как какая-нибудь зараза обнаружит, что однажды
детектив провела ночь с человеком, нашедшим труп сенатора. В случае неудачи, если
руководство решит, что Сэм прокололась еще раз, ей придется послать своей завоеванной
с большим трудом карьере прощальный поцелуй. И что потом? Что делать без работы?
Кем она станет? Да никем.
Отогнав неприятные думы, Сэм сообщила Фредди, что возвратится после пресс-
конференции, и направилась к шефу Фарнсуорту. По дороге она остановилась в туалете,
чтобы плеснуть холодной воды на лицо. Глядя в зеркало, ужаснулась темным кругам под
глазами, бледной, почти прозрачной коже из-за нескольких недель бессонных ночей и
стоявшей в глазах нескрываемой муке.
Сэм сказала начальству, что готова вернуться, заверила полицейского психолога, что
справится с любой порученной работой. Однако сможет ли она справиться, снова
встречаясь с Ником Каппуано? Сможет ли совладать с чувствами – даже спустя шесть лет
– когда вновь обнимают эти сильные руки, целуют эти нежные губы, заставляет млеть
взгляд этих жарких глаз? Боже! Его глаза просто запредельно ошеломляют.
– Прекрати, Сэм, – прошептала она своему с трудом узнаваемому отражению в
зеркале. – Пожалуйста, прекрати. Делай свою работу и перестань о нем думать. Думай о
сенаторе. – Вытянув полотенце, она промокнула мокрое лицо, глубоко вздохнула и, еще
раз повторив: – О сенаторе, – приготовилась стоять рядом с шефом на пресс-конференции.
Вопросы задавали грубо и бесцеремонно.
– Как вы можете доверять сержанту Холланд возглавлять такое важное
расследование с ее неумением дать ситуации нужную оценку?
Шеф Фарнсуорт, благослови Боже его добрую душу, дал понять, что она самый
подходящий для этого расследования детектив, и он ей полностью и безоговорочно
доверяет.
Представив, что он сказал бы насчет ее отношений с важным свидетелем, Сэм
тяжело сглотнула.
«Хватит, – подумала она. – Ты приняла решение относительно него. Была всего одна
ночь, и прекрати об этом вспоминать. Да, вот так. Хорошо».
Покончив с нападками на нее, репортеры перешли к более узким вопросам о
расследовании.
– У вас есть подозреваемые?
Шеф кивнул на Сэм, переадресовывая ей вопрос.
– У нас есть некоторый список возможных подозреваемых, но мы не готовы еще
сузить его до одного.
– Почему так долго?
– У сенатора была сложная насыщенная жизнь. Чтобы сложить вместе все кусочки,
требуется время, но заверяю вас, мы приведем расследование к удовлетворительному
результату.
– Несколько слов о планах похорон.
– Об этом справьтесь в офисе сенатора.
– Можете сказать, как его убили?
– Нет.
– В квартиру вламывались?
– Без комментариев.
– Оказал ли он сопротивление?
– Без комментариев.
– На сегодня все, ребята, – вмешался шеф. – Как только у нас будет что сообщить, мы
