— Я всегда рада обсуждать то, что публикуется в моей колонке, если меня не просят раскрыть имена авторов писем.
— Скажите, вы действительно пришли сюда из-за статьи или Ронни написал вам письмо?
— Я сейчас пишу статью о Гвен Линкольн, но собираюсь сослаться и на мистера Уиллиса. — При упоминании Гвен на лице секретарши появилось такое странное выражение, что я с трудом закончила фразу. Это было не просто опасение, что из-за слияния она может потерять работу, — в ее глазах было что-то еще, но я никак не могла понять, что именно.
Она откинулась на спинку стула и стала поправлять воротник блузки, словно пытаясь убрать щупальце осьминога с глаз долой.
— Понятно. Что ж, приятной вам беседы.
Не успела я уточнить, что она имеет в виду, как услышала за спиной свое имя, произнесенное бархатным голосом. Ко мне, судя по специфической походке (плечи вперед, голова вниз), приближалась, очевидно, отставная модель с красивым непроницаемым лицом и длинными, как все ее тело, прямыми каштановыми волосами.
— Сюда, пожалуйста, — не останавливаясь, она развернулась в обратную сторону, заставив меня невольно ускорить шаг. Я на ходу оглянулась на секретаршу, но та отвернулась. Надо будет, когда освобожусь, еще раз с ней поговорить.
Широкий коридор был выкрашен в беспокойные темно-оранжевые тона и украшен вставленными в рамки образцами рекламной продукции Ронни и его агентства. Картинки знакомые, но ни одной меньше чем трехлетней давности. Просто забыли вывесить новые хиты или их не было?
Помощница Ронни привела меня в помещение с огромными, от пола до потолка, окнами, перед которыми ничего не стояло, и вышла. Почти все пространство комнаты заполнял огромный стол для переговоров из отполированной вишни и простые стулья под стать столу. Огромный экран плазменного телевизора на одном конце комнаты уравновешивали белые пластиковые школьные доски на другом. Все остальное было стеклянным — стеклянные стены и огромные стеклянные окна — и создавало впечатление, что помещение никак не связано с остальным зданием и парит где-то в воздухе. Ощущение не из приятных. Я проскользнула между столом и стеной и пошла к окну, чтобы посмотреть на открывающийся вид, но чем ближе я к нему подходила, тем больше опасалась, что вот-вот проломлю стекло и, пролетев двенадцать этажей, упаду на шумную Мэдисон-авеню.
— Хотите прыгнуть?
Я испуганно обернулась и увидела входившего в комнату Ронни Уиллиса. Он оказался выше, чем я предполагала по фотографиям. Несмотря на глубокие морщинки в уголках глаз, тонкое лицо выглядело мальчишеским. Аккуратно подстриженные усы и бородка скрывали морщины вокруг рта. Из черной густой шевелюры торчало несколько непослушных седых волосков. Глаза теплые, цвета болотной зелени. Он был из тех мужчин, черты которых, если рассматривать их по отдельности, кажутся привлекательными, но, складываясь в целую картину, не дают ожидаемого результата, а производят странное впечатление чего-то несуразного.
— А нужно?
— Кажется, такая мысль приходит в голову большинству посетителей, — пожал он плечами и небрежно сунул мне руку для рукопожатия. — Ронни Уиллис.
— Молли Форрестер.
— Надеюсь, вы не станете возражать, если при мне будет нянька? — Он неопределенно махнул рукой в сторону дверного проема, который заполнила суровая молодая женщина в черном костюме Макс Мара и сногсшибательных черных кожаных босоножках ручной работы от Джимми Чу.
Я пошла к ней навстречу, мы пожали друг другу руки.
— Пола Уортон, директор по связям с общественностью. Мы с вами разговаривали по телефону, — сказала она печальным глуховатым голосом.
— Рада познакомиться лично.
— Мне нечего скрывать: ни что для меня значат Гарт и Гвен, ни что-либо другое в моей гребаной жизни, что может быть с ними связано, — вздохнул Ронни, — но Пола все равно призвана за мной присматривать. По ее мнению, я не знаю, как себя вести, особенно с женщинами. — Он нарочито значительно мне подмигнул и стрельнул глазами в сторону Полы в ожидании ее реакции.
Она посмотрела на него без улыбки и присела в конце стола для переговоров. Ронни прижался лбом к оконному стеклу и взглянул вниз. При этом пиджак на нем как-то странно топорщился, так что он смахивал на огородное пугало, высматривающее червяков.
