Рокировка длиною в жизнь - страница 29
На следующий день состоялась моя первая партия.
Излишне говорить, что никакой ценности она не представляет. Тем более что я проиграл её, просрочив время на последнем сороковом ходу. И, тем не менее, для меня она дорога и памятна, поскольку вызывает приблизительно такие же чувства, какие испытывает человек, вспоминая свою первую любовь.
Дебют мною был разыгран настолько отвратительно, что может являться учебным пособием под названием «Как не следует начинать партию». Оба мы, как это и положено новичкам, допустили в процессе игры немалое количество ошибок. Наконец, к тридцать седьмому ходу черных на доске создалась такая позиция (см. диаграмму1).
Находясь в жесточайшем цейтноте, я сыграл здесь 37…Лg4, в то время, как простое 37…Ф:b2 намного сокращало игру.
Но даже и этот ход ещё оставлял черным шансы на победу.
Однако, после 38.Фf3 С:g3+? 39.К:g3 Лh4+40.Крg1, мой флажок на часах безжизненно повис. Впрочем, спасти партию уже было невозможно.
И всё же, как это ни странно, но по итогам этого турнира я набрал как раз те самые 50% очков, которых оказалось достаточно для того, чтобы мне присвоили IV разряд. Я был рад, что мне это удалось практически с первого раза, что получил право, участвовать в следующем, более сильном по составу турнире.
Когда же, по его окончанию выяснилось, что мне присваивается III разряд (2-ое занятое место), то наряду с удивлением, я ощутил и некоторую гордость, вполне понятную для начинающего шахматиста. Не теряя времени, я моментально включился в следующий турнир, намереваясь закрепить успех.
Моему изумлению не было предела, когда по завершению оного, я стал обладателем II-ой категории (вновь 2-ое место). Меня стали терзать смутные сомнения: «А так ли уж, плохо я играю, если мне „автоматом“ удаётся переходить из одного турнира в другой?»
Поэтому совершенно естественным выглядело неуёмное стремление – не останавливаться на достигнутом рубеже. Я должен был доказать – и прежде всего самому себе – что это не чистая случайность, а закономерный итог, свидетельствующий о моих незаурядных способностях.
К этому времени, я уже уволился со своей прежней работы и окончательно устроился в шахматный клуб (в котором почти прописался), в качестве рабочего по обслуживанию оборудования. Надо отдать должное всем сотрудникам клуба: их моральная поддержка многое значила для меня.
– Смотри-ка: а мы и не догадывались о твоем скрытом таланте?! – весело подначивали меня коллеги, вместе со мною радуясь моим скромным успехам.
Не устраивая никаких перерывов, я с огромным волнением вступил в схватку за право именоваться перворазрядником. Ведь, получалось, что если мне удастся достигнуть этого рубежа, то я с полным правом могу гордиться, что нагнал (а может быть даже и – перегнал) своего отца!
Я не верил своим глазам: напротив моей фамилии в членском билете клуба появилась римская цифра один.
«Ура-а, я это сделал!!!» – ликовала моя душа.
«Что же, это получается? – с испугом вопрошал я сам себя. – За короткое время я автоматически, практически с ходу достиг до уровня перворазрядника. Осталось всего – ничего: баллы, кмс, мастер спорта, гроссмейстер, а там глядишь, и…»
Я зажмурил глаза, на секунду представив себя рядом с Талем, Фишером, Ботвинником. Счастье переполняло мою душу настолько, что я совсем потерял голову:
Вот он прошёл половину пути,
Надо ещё половину пройти…
Знак «ГТО» на груди у него,
Больше не знают о нём ничего.
Эти стихи С. Маршака, разучиваемые нами в 4 или 5 классе, внезапно всплыли в моем больном воображении. У меня заметно изменилась походка, выправилась осанка, грудь выпятилась немного вперед, а тон стал несколько пренебрежительно-снисходительным. Словом, всё было нормально.
худ. Минас Аветисян
Впервые в жизни я засел за учебник дебютов Эстрина, тщательно готовясь к предстоящему турниру. Глубоко втайне я, конечно же, не сомневался, что заработаю эти два несчастных балла в два счёта. Но почитать, на всякий пожарный, все же, не помешает…
В первом же турнире перворазрядников я с треском провалился, оказавшись в нижней половине турнирной строчки. Некоторое время я сидел, словно пришибленный. А потом, придя в себя, неожиданно очнулся:
