— Так может тебе все-таки следовало пойти на твой драгоценный Слизерин, раз уж ты воспылал к нему такой любовью, — скривился Рон. Я похолодел. Лучший друг смотрел на меня так, словно я на его глазах превратился во что-то неописуемо мерзкое. — Может, тогда и твоя любимая Родовая Магия у тебя бы появилась по-настоящему? И твой обожаемый Снейп стал бы относиться к тебе с любовью? Обхаживал бы вас с хорьком на пару?
— Рон…
— Да пошел ты, Гарри, — неприязненно бросил он. — Хочешь общаться со слизеринцами — твое дело, но меня в это не впутывай! — и с этими словами, лучший друг повернулся ко мне спиной и быстрыми шагами устремился к портрету, за которым скрывался короткий проход в библиотеку. А я стоял и смотрел ему в след, оглушенный его резкими словами, не в силах пошевелиться, и только чувствуя, как медленно но верно закипают в глазах слезы…
Pov Драко Малфоя
Я проспал большую часть дня, и проснулся только ближе к вечеру, когда в западные окна Больничного крыла заглянул закат. Несколько долгих минут я любовался красивыми розовыми отблесками, играющими в небе, а потом мое внимание привлекли приглушенные голоса, доносящиеся из-за ширмы. Не то девичьи, но то просто детские, а может статься, и то и другое. Я прислушался.
— Я же тебе говорила, Ная, что он заколдован! Теперь ты видела? — говорил один голосок.
— Что-то я все равно сомневаюсь, Тереза, — возражал другой. — Конечно, он во сне — обалдеть, какой хорошенький, но чтоб заколдованный…
— Дуреха ты! Ясно ж тебе говорю — так всегда бывает! Я читала в книжке — заколдованная принцесса днем была злая и вредная, а ночью, когда спала, становилась опять добрая и хорошая! — убежденно заявила первая.
— Да, но он ведь не злой… Помнишь, он защищал нас от мальчишек, и водил на занятия поначалу… — Я нахмурился. Так это они обо мне, что ли, говорят? Это я — заколдованный, и обалдеть, какой хорошенький, когда сплю? (Ну, спасибо еще, что не когда сплю зубами к стенке и в наморднике…) В какой-то момент я даже растерялся — то ли встать и прекратить этот балаган, то ли уступить своему любопытству и дослушать. Любопытство победило — прогонишь их, так ведь все равно продолжат свою болтовню в другом месте, а так хоть получу представление о том, что обо мне думают первокурсницы. Да, кажется, припоминаю эту Терезу — меня еще о ней Блейз предупреждала, пробивная и нахальная девчонка, хоть и полукровка.
— «Не злой»! — передразнила подругу Тереза. — Ты что забыла, что сказала Пэнси? Что Драко Малфой разбил ее сердце, и продолжает разбивать сердца у других девчонок! Так может поступать только очень злой и бессердечный человек! Ты что, хочешь, чтобы и у Дафны сердце разбилось? Что тогда будет с Асти — прикинь, каково иметь сестру без сердца? Да она ж ее со свету сживет!
— Нет, конечно не хочу! — испугалась вторая девчонка. А я только через пару минут смог припомнить, что они, видно, имеют в виду младшую сестренку Дафны, Асторию, которая поступила в школу в этом году. А эта, вторая девчонка — видимо, Наяда Тэтчер, еще одна первоклашка. — Но только ведь «разбить сердце» — это ведь не может быть в прямом смысле? Это же значит — просто сильно обидеть, отвергнуть чью-то любовь, или что-то в этом роде…
— Дуреха! — снова убежденно фыркнула Тереза. Похоже, это ее любимое словечко. — Они же… то есть, МЫ — мы же волшебники! У нас все бывает буквально! И все эти разговоры, — она перешла на громкий драматический шепот, стараясь при этом, чтобы он звучал зловеще, — о том, что он «затащил девушку к себе в постель»! Ты разве не знаешь, зачем это делается?
— Нну… для того, чтобы спать вместе… — пролепетала Ная. — И еще лежа обниматься удобнее… — я с трудом сдержался, чтобы не хихикнуть, и попытался припомнить, а знал ли я том, чем занимаются взрослые в постели, когда поступал на первый курс? Выходило, что знал, а чего не знал, о том догадывался. Неужели есть еще настолько наивные дети, чтобы в таком возрасте не знать хотя бы приблизительно…
— Я же говорю — дуреха! — хихикнула Тереза. — Ну слушай, как все происходит! Сначала… — она сделала драматическую паузу, — он сладкими речами заманивает девушку к себе в комнату! Потом… потом он поит ее околдованным вином, чтобы ей захотелось спать! — продолжал детский голосок зловещим шепотом. — А когда она становится совсем сонной, он кладет ее к себе в зачарованную постель, чтобы она не проснулась до утра… а сам — сам берет свою волшебную палочку… И с ее помощью он вынимает сердце из ее груди! А вместо него вставляет другое, которое делает сам — оно стеклянное! И оно бьется только до тех пор, пока девушка ему нравится! А когда он ее забывает, он делает специальное волшебство и разбивает это сердце! А осколки остаются внутри и больно ранят ее — вот почему брошенные девушки все время плачут!
