На его плечо легла большая рука, и он обернулся посмотреть, кто это.
— Привет, пап. В чём дело?
Отец покачал головой, будто не мог найти слова, чтобы выразить то, что хотел сказать. Наконец, он откашлялся и сказал:
— Мой маленький мальчик растёт.
— Папа, ты серьёзно? Мне скоро тридцать. Ты ведь не проявляешь ко мне слабость, верно?
Его отец ушёл на пенсию с должности банковского менеджера два года назад. Деррек вдруг осознал, что давно не брал своего отца на гольф. Очевидно, пришло время.
Отец моргнул несколько раз, напоминая Дерреку, как ранее растрогался он сам, когда понял, что пришёл сюда представлять своей семье своего сына.
— Чёрт побери, — произнёс Деррек. — Ты плачешь, да?
Папа замер.
— У тебя теперь есть сын. Больше никакой ругани.
— Хорошо, ты прав. Никакой ругани, — Деррек указал на него пальцем. — Но и никаких слёз.
— Не будь идиотом. Я не плакал.
Деррек вздохнул и решил забыть об этом — о слезах, и о ругани.
— Мама сегодня приготовила для нас довольно большой стол, — сказал он.
— Да. Только не ешь рулеты из ветчины, — сказал отец. — Они на вкус как рыба.
Ох, намного лучше. Это был тот отец, которого он знал и любил.
— Они и должны быть на вкус как рыба, — напомнил ему Деррек. — Мама положила в них тунца. Такое мы ели на ланч.
— Прости за это, — сказал его отец, и, судя по его серьёзному тону, он говорил искренне. — Я понял, что она не умеет готовить, в первый раз, когда она приготовила мне ужин сорок с чем—то лет назад. Но как только твоя мама решила, что выйдет замуж именно за меня, у меня не осталось шанса.
Деррек решил не рассказывать ему то, что мама говорила о нём то же самое.
— Мне нравится Джилл, — сказал отец. — Она кажется интеллигентной и дружелюбной. Приятно хоть раз увидеть тебя с кем—то, у кого есть мозги.
— Пап, мы не встречаемся.
— Она мать твоего ребёнка. Конечно, вы встречаетесь. Нравится тебе это или нет, вы двое будете встречаться остаток своей жизни.
Деррек взглянул на Джилл и попытался представить их двоих вместе... навсегда.
— Я едва знаю её.
— Ну и что?
— Она не моего типа.
— В смысле, ты не её типа.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Посмотри на неё, — сказал папа. — Она идеальна. У неё есть грация и манеры, и она умеет петь.
С каких пор его отец заботился о грации и манерах? Инопланетянин вернулся.
— Что значит, умеет петь? Ты слышал, как она поёт?
— Конечно, нет. Ну и что, что она не 90—60—90? Твоей маме она нравится.
Пока его отец восхвалял Джилл, Деррек смотрел, как загорались глаза Джилл, когда она смеялась над тем, что сказала его мама, и это немного пугало его, потому что означило, что она рассказала ей о том, каким он был застенчивым в шесть лет, или что он был единственным ребёнком, который цеплялся за её ногу, будто мог умереть, если она оставит его на две минуты. Мама любили эти истории. Правда была в том, что это Коннор был застенчивым. Должно быть, в маминых мыслях они двое смешались, но это были её истории, и она прилипла к ним.
Пока отец продолжал болтать, Деррек потянулся и смёл крошку в любимой футболки его отца, ярко—жёлтой, с надписью "ОТЛИЧНЫЙ ПАПА".
— Ты когда—нибудь избавишься от этой уродливой футболки?
— Вероятно, нет.
— Ты носишь её только для того, чтобы раздражать нас, верно?
— Верно, сынок.
Лекси потянула за край майки Деррека, и он послушно опустился на её уровень.
— Что такое, Лекси?
— Мама сказала, что ты покатаешь меня на спине, если я буду хорошо себя вести.
Деррек понял, что его подставили. Он посмотрел на Сэнди и увидел, что она быстро отвела взгляд. Хитрая Сатана. Он посмотрел на Лекси.
— Ты сегодня была хорошей девочкой?
Её глаза расширились.
— Очень хорошей. И мне нвавится твой дом.
— Не нВавится, а нРавится, — объяснил Лекси его отец. — Ставь язык вот так, — папа показал Лекси, как делать звук "р", и Деррек не пытался его остановить.
Наблюдая за тем, как его отец пытается показать Лекси, что делать, Деррек не мог не задаться вопросом, когда он стал его отцом? Он покачал головой от этой мысли.
Лекси скрутила язык и сказала:
— Нвавится.
И они оба повторяли снова и снова, пока его отец, наконец, просто не ушёл.
