К великому его удивлению, оказалось, что учиться не так трудно, как он себе воображал. В Москву его привезли ночью. На другой день его повезли к временно управлявшему тогда Москвою, за болезнью князя Ромодановского, Якову Вилимовичу Брюсу. Там собралось уже много молодых людей, вытребованных также по указу царя, чтобы отправить их в чужие края для образования. Царя тогда в Москве не было. Он был в своем «парадизе». Тем не менее он очень заботился о сборе молодых людей и приказал о приезде их доносить себе. Знаменитый ученый, суровый с виду, но мягкий и добрый по душе, временный начальник Москвы обошел их всех, расспросил каждого, кто он, откуда, чему и у кого учился, затем предлагал на разрешение мелкие задачи и вообще занялся представляемыми ему молодыми людьми вполне сочувственно. Андрею Дмитриевичу он предложил вопрос: что вот если в Петербург послать к государю курьера, то, ехав с возможною скоростью, он доедет до Петербурга не ранее как в пять дней; а во сколько времени доедут, если для спешности послать разом двух курьеров?
Бойкий мальчик не сбился от такого вопроса, сообразив, и отвечал смело:
– Если рядом будут ехать, вместе и приедут!
Брюс улыбнулся, похвалил и назначил его в математический отдел. А как, по случаю зимы, отправить молодых людей из Кронштадта морем было нельзя, то в ожидании приезда государя и назначения им самим кого куда отправлять, Брюс, не теряя времени, распорядился, чтобы с привезенными молодыми людьми начались сейчас же занятия. Математический отдел был поручен учителю математики и русского языка Ивану Алексеевичу Зейкину, тогда только начинавшему свою педагогическую деятельность. Скромная и теплая личность молодого учителя, ясность и простота его изложения сейчас же привлекли к нему всех учеников; все стали охотно учиться, и математика пошла хорошо. Андрей Дмитриевич был в числе первых и был представлен с четырьмя лучшими товарищами государю, когда он в начале весны приехал в Москву.
– Как зовут? – спросил его государь.
– Андреем.
– По прозвищу, дурак! – заметил сурово Петр.
– Князь Зацепин.
– Зацепин, – повторил государь, раздумывая. – Это откуда? Из татар, что ли?
– Нет, великий государь, – не задумываясь, отвечал мальчик, знавший твердо свою родословную, так как отец твердил ее ему раза по три в день. – Князья Зацепины происходят по прямой линии от светлого дома Рюрикова, от Василия Константиновича, сына Константина Всеволодовича, внука Всеволода Юрьевича Большое Гнездо и правнука Юрия Владимировича Долгорукого, младшего сына Владимира…
– Полно молоть, мельница, – сурово перебил его государь. – Только тронь их за струнку, они начнут такую притчу, что уши заткнешь, – продолжал государь, обращаясь к Апраксину, который стоял за ним. – Поди, «Отче наш» прочитать не умеешь, – сказал он, обращаясь вновь к Андрею Дмитриевичу, – по цифири счет за сотню перевести не знаешь, а выучил уж всех Всеволодовичей да Константиновичей. Только как же я-то о вас, Зацепиных, никогда не слыхал? Неужто до сих пор вы все у себя в берлоге лежали да лапу сосали? Ведь это только у нас на Руси и встретить можно, – продолжал он опять, обращаясь к Апраксину. – Где встретишь ты, чтобы родовой и богатый князь прятался от света божьего в каком-нибудь медвежьем углу и ни Богу, ни людям не служил? Ну, посмотрим, чему тебя Зейкин обучил. Пифагоровы штаны знаешь?
– Как же, государь, знаю. Иван Алексеевич показывал. И по чертежу, и буквами вывесть умею.
По приказанию государя он написал известную теорему Пифагора, приводя все доказательства ее несомненности.
– Гм! Недурно! – сказал государь. – А учиться хочешь?
– Хочу, государь!
Влияние Зейкина уже отразилось на всех его учениках желанием учиться.
– Языкам чужим не учился?
– Здесь начал по-французски.
– Во флот, – сказал государь. – Только куда? – прибавил он, опять обращаясь к Апраксину. – У англичан дело хорошее на практике, а теория хромает хуже шведов.
– Уж если, государь, хочешь ученого моряка сделать, пошли во Францию, в тамошнюю коллегию морскую.
– Сердит я на Францию… ну, да опять, что ж делать? Написать брату Людовику, что я его особо прошу. У них точно науки эти проходят настояще, не то что в Лондоне и Амстердаме, а мне нужно не только храбрых, но ученых моряков. Смотри, Зацепин, не ударь лицом в грязь!
