– Если я так напоминаю знакомого вам графа, – сказал он, – то не будете ли вы столь добры, баронесса, сказать мне, чем я могу так же, как и он, удержаться в вашем воспоминании.
– Ах боже мой, этот граф Линар красавчик, душка! Мы его очень любили! Мы желали бы с ним целый век время проводить, как тетушка проводит свое время с герцогом! Вот он придет, бывало, тайком, будто к Адеркас, мы и садимся играть! Он нам рассказывает и ручки целует, и время так приятно идет, что мы и не видим. Думали, когда будем царствовать, так его обер-камергером своим сделаем. Чего бы, кажется, лучше? Так нет, – герцогу завидно стало. Он и выжил! Делать нечего, приходится почтой довольствоваться. Но все равно! Я выйду за него замуж, тогда он хоть и не посланник будет, а все может сюда приехать и к нам приходить! Но вот постойте: приходите к нам в понедельник или вторник вечером, я вас проведу к принцессе и скажу, что приехал граф.
– Однако наш аккуратный герой сегодня опоздал, – сказал князь Андрей Дмитриевич, посматривая на часы. – Уже пять минут шестого, а назначено было съехаться в пять. Хотя правило хорошего обеда заставляет никого не ждать более пяти минут, но из уважения к герою-победителю мы отложим свой обед еще на пять минут, с опасением, что пирожки пережарятся и перепела засохнут.
Но князю Андрею Дмитриевичу не пришлось опасаться за своих перепелов. Через минуту официант доложил:
– Его сиятельство граф-фельдмаршал.
– Прошу великодушного прощения, что заставил себя ждать; понимаю всю силу вины своей против такого великого гастронома, каким считаю нашего почтенного, многоуважаемого хозяина; кладу голову на плаху, в надежде, что повинную голову меч не сечет! Виноват; знаю, что виноват! Но что ж делать? В коллегии задержали, а тут старику принарядиться захотелось, – сказал Миних, входя и пожимая обе руки князю Андрею Дмитриевичу. – Ведь я знал, что я у вас встречу и прелестную баронессу Христину, в которую я был влюблен, когда она еще была только мадемуазель Вильдеман, и непременно бы отбил ее у барона и женился сам, если бы не было до того, к несчастию, уже женат; знал, что встречу здесь и нашу общую очаровательницу мадемуазель Жюли, для которой сейчас же бросил бы мою фельдмаршальшу. – И Миних перецеловал руки у обеих дам, поцеловал в лоб жену своего сына, похвалив цвет ее лица, протянул руку сыну и Сиверсу. Князь Андрей Дмитриевич представил ему племянника.
– А, юный любимец Марса, мой будущий соперник, – сказал Миних. – Я сейчас только подписал ваш патент. Поздравляю. Жалею только, что вы нас, преображенцев, оставляете! Ну все равно, вы поступаете в хорошую школу. Андрей Иванович и граф Апраксин, ваши подполковник и премьер-майор, это такие люди, что им даже Миних дорогу дает; отличные, почтенные люди!
В эту минуту толстый метрдотель вошел в гостиную, как бы окинул своим взглядом гостей, остановив глаза на князе Андрее Дмитриевиче, потом как-то особо моргнул бровью, отставил правую ногу назад и поклонился в полпояса, важно проговорив: «Кушанье подано». Двери в розовую столовую отворились. Метрдотель стал около дверей.
Андрей Дмитриевич подал руку графине Миних, прося фельдмаршала вести баронессу, а барона – Юлиану. Гофмейстер, Андрей Васильевич и фон Сиверс были без дам и вошли позади всех. Но Андрей Дмитриевич распорядился местами за столом так, что подле Юлии Менгден досталось сидеть его племяннику.
Обед был вполне гастрономический, по карте Вателя, знаменитого повара Людовика XIV; обедало девять человек; вина были подобраны к каждому блюду, и подобраны так, что можно было только благодарить. Фельдмаршал повеселел, стал подшучивать и рассказывать анекдоты. Его сын, гофмейстер, больше молчал, зато много шутила и смеялась с тестем его супруга. Баронесса смотрела на все будто проглотила аршин и все рассчитывала, много ли же дохода будет иметь молодой Зацепин. Ее муж, президент, старался как можно больше есть и пить, что и выполнял со всей своей немецкой грубостью, не стесняясь иногда спрашивать у хозяина: «Что это подают?» Раз даже он не поцеремонился спросить: «Как это приготовляют?» – на что, разумеется, получил ответ князя: «Не знаю». Фон Сиверс молчал, думая: «Честь-то какая, обедаю с самим фельдмаршалом!» – или начинал проверять себя, вроде вопроса: «Неужели точно все это золото? И ложки, и блюда, и соусники, и крышки, и солонки? Не может быть! Тут было бы пуда четыре или больше!» Или «А что, неужели в самом деле соус-то из настоящей черепахи сделан или это только так, для вида говорится?» А наш юноша, князь Андрей Васильевич, настолько заинтересовал Юлиану, что она иначе и не называла его, как граф, и смеялась до упаду, пробуя вина, которые он ей подливал. После обеда она шепнула ему на ухо: «Приходите непременно; я вас к принцессе проведу, а принца Антона мы выгоним!»
