Джанту молча выслушивает все, что говорят ему хозяин и хозяйка: лучше б он бросил дела и сбегал в лавку, чем выслушивать такое.
Но помыкать прислугой любит не только старшая дочь хозяина, он должен беспрекословно выполнять приказания любого члена семьи, если тот постоянно или временно — как гость — живет на женской половине дома. Старшая сестра хозяина, например, очень любит хрустящие рассыпчатые лай — чтобы они были прямо с пылу с жару, — а пекут эти сласти только в одной-единственной лавке, расстояние же до этой лавки никак не меньше мили. И принести надо в чистеньком полотенчике да так, чтобы не остыли.
Младшая сестра хозяина — человек хотя и без особых запросов, но и она частенько гоняет Джанту за фруктами: за манго, джамуном или еще за чем — по сезону.
А старуха, мать хозяина, не успокоится, если ровно в десять ей не подадут к столу ломтик гуавы или кусочек соленого печенья. Все знают эту ее слабость и стараются во всем угождать ей, ибо в противном случае она, по ее словам, может слечь в постель: насморк — дело нешуточное! А такое случается иногда, если — не приведи господь Джанту подает ей завтрак не вовремя. Старуха начинает усиленно шмыгать носом и, вытирая концом сари слезящиеся глаза, жаловаться на недомогание и головную боль. Едва добравшись до постели, она валится ничком и, колотя себя кулаками по голове, принимается причитать: «Загубил, загубил, безбожник! Чтоб ему ни дна, ни покрышки! Ох, смертушка моя пришла! Ох батюшки!.. Канчан, Канчан! — зовет, наконец, она внука — сына старшей дочери, — Сбегай, сынок, за лекарем! Ох батюшки, никто и ухом не ведет, сидят как истуканы! Бросили бедную старуху!.. Невестка, о невестка, подай, бога ради, подай ту бутыль с горчичным маслом, смажу голову, авось полегчает. О Рам, всемилостивый боже!..»
И тогда в доме поднимается такой гвалт, что редкие прохожие, случайно оказавшиеся возле дома, невольно вздрагивают. Все, как один, набрасываются на виновника: и каких только проклятий и угроз не сыплется в эти минуты на голову бедняги Джанту! А сам виновник недоуменно хлопает глазами: ведь с завтраком госпоже он задержался не по своей вине, как раз в это время он выполнял приказание хозяйки или готовил ванну для хозяина. И, слушая их Джанту начинает злиться на всех женщин на свете.
Разнося завтрак, он успевает сделать еще целую кучу всяких дел — сбегать на базар за овощами, купить топленого масла, натаскать дров. А о семье господина Гупты, что живет напротив, и говорить нечего, к ним Джанту посылают раз двадцать на день — взять взаймы то два-три стакана муки, то несколько ложек сахара, то полмеры арахиса или гороха. Господин Гупта никогда не отказывает, но все это надо будет возвращать, точно так же, как и взятые в долг овощи.
И только после того, как уборка закончена, — а это бывает не раньше половины одиннадцатого — Джанту получает завтрак — все, что осталось от ужина: черствый кусок лепешки да горсть несвежих вареных овощей. Если свежие овощи кончились, то вместе с куском лепешки Джанту получает горсть сушеных овощей, завалявшихся где-нибудь в углу кладовой. Однако Джанту так голоден, что набрасывается на пищу, точно волк на добычу. Свой завтрак он проглатывает за одну минуту, запивая водою из широкогорлой лоты[51].
После завтрака Джанту превращается в водоноса: ему предстоит наполнить все баки и ведра, что имеются в доме, затем перемыть ребятишек и переодеть их во все чистое. Сполоснув ребячьи штаны и рубахи, Джанту развешивает их сушить, а сам отправляется на женскую половину — там тоже ждут, когда же наконец он принесет им воды. Обливаясь потом, он носит туда воду в больших кувшинах: воды требуется много, так как женщины любят поплескаться, особенно в жаркую пору. А стирать их белье: все эти сари, кофточки, нижние юбки, полотенца, подстилки — это тоже обязанности Джанту. Подростку некогда даже дух перевести, руки от напряжения деревенеют, а вены на жилистой шее, того и гляди, лопнут.
Стоит ему, однако, на минуту присесть где-нибудь в тенечке, как тотчас же с женской половины доносится ехидное:
