Так она перешла в руки предпринимателя Генриха Клаусхарта, к которому и наведались наши герои…
Глава 9 «Доверие сердцу».
Диана и Роберт проводили теплый итальянский вечер уже в отеле. Они устали гулять, поэтому сразу после ужина расположились на своих койках, продолжая разговор о карте и грядущих приключениях.
– Скажите, Роберт, вы доверяете этому Клаусхарту? Он же немец, а значит, может быть нацистом, – высказала недоверие девушка.
– Он как раз против политики Гитлера. Он человек старых принципов, и новое революционное направление не сможет его изменить, – заявил Джонсон.
– Расскажите о его семье.
– У Генриха есть жена Эльза, сын Вернер и дочь Мария. Они уже взрослые.
– А карта еще не перешла в наследство сыну?
– Нет. Это происходит только после смерти предыдущего хранителя карты.
Диана смотрела на героя с постоянным увлечением, а Роберт ловил себя на мысли, что он тоже не может отвести взгляд от девушки.
Посмотрев на часы, Сандерс поняла, что спать еще рано, но она уже устала, и даже интересная беседа с самым лучшим спутником не могла заставить ее потерпеть еще пол часика.
– Может нам уже стоит готовиться ко сну? – предложила героиня.
– Вы устали, Диана? – спросил Джонсон.
– Да. Ваш рассказ очень интересен, но я хочу спать, простите.
– Конечно, дорогая, – Роберт впервые сказал это слово, которое, он считал применимым только к по-настоящему любимому человеку.
***
Глядя на себя в зеркало перед тем, как выйти в ночной рубашке из ванной, Сандерс подумала:
«Как я могла так неприлично утомленно выглядеть перед Робертом? Как он вообще смотрит на меня, не отрываясь? Я же ужасно выгляжу».
Джонсон, лежа в своей постели, увидел выходящую из ванной Диану, окинул взглядом ее новый, еще более простой и ничем не приукрашенный облик, и понял, что так она выглядит еще более естественно и от этого прекраснее. Ее изящные тонкие ножки, наконец, показались из-под рабочих брюк, а ее босые пяточки наступали на холодный пол так легко и бесшумно, словно девушка парила над ним на ангельских крыльях.
– Вы так прекрасны в этом светлом образе, – очарованно произнес Джонсон.
К подобного рода комплиментам он привык, только делал он их не всегда от чистого сердца и с определенной целью – добиться желаемого поцелуя и дальнейших прелестей.
– Спасибо, Роберт, только я искренне не понимаю, что во мне сейчас вы видите красивого? Я уставшая и совершенно неприлично одетая, чтобы делать мне комплименты.
– Вы прекрасны в любой одежде и… – Джонсон хотел сказать: «Даже без нее», но опомнился, решив, что не может испортить настоящие отношения фразой заядлого бабника.
– И что? – Диана, кажется, поняла, что хотел сказать герой, но не обиделась, просто стеснялась поддаваться ему в его желании.
– Пожалуйста, поймите меня правильно, – пытался реабилитироваться историк, – вы – особенная женщина. Я никогда в своей жизни не встречал подобных. Мои чувства к вам абсолютно чисты, я лишь хочу одного – поцеловать вашу руку.
– Зачем же руку? Я думаю, вы заслуживаете большего, – произнесла без страсти, но с любовью Сандерс и подошла к кровати.
Роберт занервничал, сам не понимая почему. Он в свои тридцать четыре, переспав с десятком женщин, снова чувствует себя как в первый раз.
– Не бойтесь, Роберт, я вас не держу, расслабьтесь, – сказала девушка, приближаясь к лицу героя.
Она поднесла свои нежные губы к губам Джонсона, и влюбленные слились в сладком поцелуе.
Диана преодолела свой страх отдаваться мужчине снова, и почувствовала, как сейчас ей стало хорошо.
Разорвав поцелуй, Сандерс взглянула в глаза Роберта, в которых пылали страсть и удовлетворение.
– Вы даете мне столько жизненных сил и сладости. Я не знал, что в жизни есть что-то настолько прекрасное, как ваш поцелуй, – заявил историк.
– А теперь спокойной ночи, Роберт. Надеюсь, для вас этого достаточно, – Диана поняла, что сказала лишнее, но ей хотелось проверить Джонсона на чистоту чувств.
– Что вы, я более чем удовлетворен этим. Это самый лучший поцелуй в моей жизни.
– А много вы целовали женщин? – задала неудобный вопрос Диана.
– Да, но ни один поцелуй не был хоть сотой долей сегодняшнего удовольствия. Простите за мой прошлый опыт. Теперь я понимаю, что вел себя как животное.
