— А что если этажи обрушились еще до вторжения? — предположил Жиллиман. — Тогда заявившиеся сюда орки застали бы довольно высокие горы обломков, — он указал наверх. — А уже разбирая их от вершин, зеленокожие развлекали себя вандализмом.
— Морды наверху кажутся более блеклыми, — заметил Гейдж.
Примарх кивнул:
— Они старше. А фрески еще старше. Намного.
Он поднял глаза к дыре в крыше пирамиды в сотне метров над головой. Будь у него достаточно времени изучить ее края, нашел бы он свидетельства вины орков в произошедшем? Вряд ли.
— Но если этажи обрушились… — начал было Марий.
— Да. Теоретически — эта цивилизация пала еще до прихода орков. — Робаут провел рукой в латной перчатке по стене. — Здесь чувствуется явная разбежка по времени. Эти фрески выцветали гораздо дольше, чем их вымарывали орки.
— Что, по-вашему, здесь произошло? — спросил Гейдж.
— Слишком рано что-то утверждать, — поджал губы примарх. — Чтобы культура потерпела крах, порой даже не нужен внешний враг. Народности рождаются, стареют, постепенно теряют свои внутренние связи, разваливаются на части и в итоге умирают. В Эпоху Терры жил летописец по имени Уиллем Йаитус>[13]. Отец показывал мне некоторые отрывки из его сохранившихся работ. Он писал о жизненных циклах цивилизаций и об их неизбежном конце: «Все рушится, основа расшаталась»>[14]… Эта трагедия всегда была неотъемлемой частью человеческой истории, Марий. Отец пытается вырвать нас из этого порочного цикла.
Жиллиман вздохнул, глядя на работу древних мастеров, обернувшуюся единственной памятью о них, в искреннем сожалении об утраченной истории. Он пришел на Тоас, рассчитывая провести рутинную истребительную операцию. И даже когда обнаружились руины, он не тешил себя пустыми надеждами. Робаут твердил себе, что не найдет здесь ничего ценного и лишь заполнит очередное белое пятно в человеческой истории. Он принял как должное, что не встретит здесь живых людей. Надеяться на что-то иное в сердце орочьей империи было бы безумием.
«Но ты все же надеялся что-то найти, не так ли?»
«Да. Да, надеялся».
Он надеялся увидеть следы героического конца. Цивилизация, которая построила такие пирамиды, могла позволить себе уйти красиво. Она бы не пала к ногам орков без ожесточенной борьбы.
«Только вот орки к ее падению не имеют никакого отношения».
Он уже догадывался, что найдет легион, углубившись дальше в развалины. Признаки внутреннего гниения и распада. Останки культуры, сбившейся с пути и прогнувшейся под собственным весом. Следы стремительного падения с некогда достигнутых вершин. Славы тут ждать не стоит. Робауту не нравилось думать, что орки наполнили этот мир энергией жизни, хотя именно это, судя по всему, и случилось. Прибывшие зеленокожие обнаружили пустую оболочку и превратили ее в свое новое обиталище.
Мотнув головой, он отогнал меланхолию прочь. Отвоевание все еще имело смысл. Тоас может стать частью Ультрамара. Этот мир вновь оживет, наполнится энергией света и разума. И его история воспрянет из мрака долгой ночи, куда она некогда канула.
За это стоило побороться.
— В чем, по-вашему, было назначение этого сооружения? — спросил Гейдж.
— Похоже, у тебя самого есть мысли на этот счет.
— Теоретически — это мог быть военный командный центр.
— Металлический настил, — сообразил Жиллиман.
— Да. Он чрезвычайно функциональный, но плохо подходит для жилых зон.
— Твоя гипотеза предполагает схожие функции и для других пирамид.
— Так точно.
— Получается, весь этот горный регион представляет собой единую крепость.
— Особенно если учесть, что пирамиды соединены друг с другом.
— Крепости возводят для обороны, — рассуждал дальше Робаут. — Обороны от кого?
— Не имею ни малейшего понятия.
Как не имел и Жиллиман. Предположение Мария не было лишено смысла, но поднимало много новых вопросов.
— Мы найдем ответы, — сказал Робаут, — как только закрепимся на этой позиции.
Он вызвал по воксу Хаброна:
— Орки уже выдвинулись в нашу сторону?
— Некоторые, — доложил технодесантник. — Немного. Нынешних приготовлений хватит, чтобы отогнать их. На юге все еще идут бои, но основная масса противников сосредоточена на севере от нас.
