— Вас, простите, снова занесло, — хладнокровно заметил Скептик.
— Не потревожить ли опять старика Оккама? Уж очень все ладненько укладывается: незаконное рождение, любящая мачеха, ранние и разносторонние таланты… Ну, конечно — Леонардо XX века, реинкарнация выдающейся личности через полтыщи лет! Между тем, жизнь Бартини до ареста известна нам исключительно по книге Чутко — то есть со слов самого Бартини. Цену себе он, разумеется, знал и не мог не проводить известные параллели. Все, кто был знаком с ним достаточно близко, помнят, что Леонардо — его кумир. Бартини даже писать научился как Леонардо — левой рукой и зеркально! Вживался в образ? У разведчиков это называется «легенда»…
Допустим, Бартини действительно не тот, за кого себя выдавал. Причина должна быть достаточно веской. «Легенда» нужна, если подлинная биография угрожает жизни. Или, как минимум, выполнению поставленной задачи. Кто же ставит задачу? Да кто угодно, — например, правительство, которому хочется иметь новый самолет — и не просто хороший, а лучше, чем имеет другое правительство. Здесь «легенда» еще не нужна, но она совершенно необходима, если надо вплотную познакомиться с новейшими самолетами вероятного противника. Этим, как известно, у нас занимается ГРУ — Главное разведывательное управление Генерального штаба. Именно военная разведка в 20-е годы вербовала иностранных специалистов для работы в советской «оборонке».
Факт: в сентябре 1923 года, сразу по приезде в Москву, Бартини был принят заместителем начальника Регистрационного управления (впоследствии — Разведупр) Красной Армии Яном Берзином.
Неужели творец новой «достаточно безумной» картины Мира, создатель фантастической машины станет намекать на свое сотрудничество с «Аквариумом»?! Мелковато для гения. Если Бартини в завещании «указывает» на нестыковки в своей «легенде» — цель должна быть соразмерна его личности.
Начальник военной разведки был уничтожен почти одновременно с маршалом Тухачевским — главным покровителем Бартини. Многое встанет на свои места, если допустить, что Ян Берзин беседовал с Бартини не «по линии разведки», а в каком-то другом качестве.
— Намекаете на красную комнату? — неодобрительно спросил Скептик. — У вас есть ощущение, что Бартини — совсем не Бартини? Докажите!
Поначалу было только «ощущение». Настораживал «пикулевский» сюжет биографии, какие-то мелкие несообразности — в общем, чувствовалось «двойное дно».
Уже после смерти конструктора одна его знакомая припомнила: однажды Бартини сказал, что он «совсем не тот, за кого себя выдает». По документам Бартини родился в венгерской части «лоскутной империи», в городе Каниже. Лет пятнадцать прожил в Фиуме. Потом — война, плен во Владивостоке. Триест, Генуя, Милан… Шесть лет в Севастополе. Четыре года в Таганроге. Удивительно: все эти географические пункты лежат на одной прямой, точнее — на дуге, проходящей примерно по 45-й параллели.
— Вы надеетесь из этого что-нибудь извлечь?! — изумился Скептик. — А Москва, Казань, Омск, Новосибирск?..
Москва — вопрос особый. Казань, Омск, Новосибирск — тюрьма и ссылка. Нет выбора. Но как только он появляется, Бартини выбирает Таганрог. Возможно, причина самая простая — привычный с детства средиземноморский климат.
Но вот что странно: ни в одном из итальянских, венгерских, австро-венгерских, австрийских генеалогических изданий нет упоминания о роде ди Бартини. Нет этого имени и в многочисленных изданиях типа «Кто есть кто?», вышедших в этих странах за полтора века. Более того, в итальянском, немецком, венгерском, сербо-хорватском языках нет ни одного слова, могущего быть этимологическим «корешком» этой фамилии. В Европе вообще нет такого топонима — а ведь дворянские фамилии топонимичны.
Севастополь и Фиуме лежат точно на сорок пятой параллели — это можно посчитать совпадением, а похожий климат — истинной причиной. Но посмотрим на карту: если от Севастополя спуститься по меридиану до турецкого побережья, мы окажемся в городе… Бартыне. В итальянской энциклопедии начала века этот топоним дается без турецкого «прононса»: Бартин!
