«По этой дороге, мастер, по этой!..»
Наша дорога подходит к концу. Или — к началу?.. Все условно: времени — нет. Нет ничего, кроме времени. В общем, это одно и то же!..
Но чья же гигантская фигура темнеет там, вдали, за серым туманом забвения, у самых истоков человеческой истории? Кто он, вечный актер театра «Глобус», таинственный собеседник философов и вождей, поэтов и конструкторов?..
В одной из ранних редакций «Мастера…» Воланд говорит Берлиозу и Бездомному: «Я — специалист, профессор… Первый в мире…»
Первый в мире… прогрессор?
Серые костюмы, серые глаза, серые камни, «Серые Ангелы», серые платиновые зубы Воланда, серый автомобиль — у Грина…
О дивном сером костюме мечтает товарищ Бендер.
Не понимаем.
«Серафима, — подсказывают нам. — Огненный ангел!..»
Не слышим.
Сера — один из четырех алхимических первоэлементов. Но это отнюдь не желтый дурно пахнущий камень — алхимическая «сера» символизирует огненную субстанцию!
С четырех сторон горит булгаковская Москва: «…загорелось как-то необыкновенно, быстро и сильно, как не бывает даже при бензине…»
Но мы словно ослепли…
«Полыхнул белым и синим огнем» алмазный треугольник Воланда — древний знак Огня.
Смотрим и не видим…
Булгаков поджигает подвал мастера: «Смотрите, вот он — огонь, с которого все началось!..»
Не слышим, не видим, не узнаем…
На первой странице «Цепи» названо имя: Прометей. Единственный раз. Автобиографический герой Бартини — Форми. Анаграмма: Ро-миф.
Миф, Прометей, огонь, цепь…
— …Зевс, скала, орел, печень! — подхватил Скептик. — Не забудьте отметить, что титан Прометей — безусловно, самый первый образ прогрессора в мировой литературе!
…Он украл огонь на Олимпе и принес его людям: «Здесь лежит известный теплотехник…» — сочинял Остап Бендер свою эпитафию.
Титан доставил огонь в полом стволе тростника. Тростниковый цилиндрик обернулся примусом Бегемота.
По приказу Зевса мятежного титана на сотни лет приковали цепью к приморской скале в землях скифов — это, конечно, Крым, а не Кавказ. Вот куда привел нас «крымский след»!
Но и этого показалось мало Громовержцу — скала с Прометеем обрушивается в недра Тартара. Сотни лет во тьме — неудивительно, что Воланд и Бартини не любят яркий свет, а в «Цепи» весь рассказ ведется от лица некоего Узника!
Геркулес освободил Прометея. В «Золотом теленке» — контора «Геркулес», в «Туманности…» Ефремова — «подвиги Геркулеса»…
Орел, терзавший печень богоборца, убит, и поэтому в прихожей квартиры № 50 висят береты Воланда и его свиты — с орлиными перьями! Булгаков-врач дал точный симптом «исклеванной» печени: лицо Воланда «словно навеки сожжено загаром…» «Бартини работал даже в больнице, лежа, после операции на печени», — пишет И. Чутко.
Загадочный кельт Ра-Мег (Маг?), свободно рассуждающий о возможности быть одновременно в любой точке Вселенной, даже внешне отличался от сородичей — он был гигантского роста!
В память о скале, к которой он был прикован, титан выломал красивый камень и вставил его в железное кольцо, то есть изобрел ювелирное украшение — гемму. По-английски — джемму. Так вот откуда страсть к камням у позднейших воплощений первого в мире «пламенного революционера»!
В двух книгах бендерианы присутствует ошеломляющее количество титанических предметов — грандиозные болотные сапоги, огромный карандаш в витрине, стальное перо, которое обрушивается на великого комбинатора в редакции «Станка». Попробуйте раскрыть страницу наугад — обязательно натолкнетесь на какую-нибудь гипертрофированную вещицу вроде этой: «…титаническое зубило, перевезенное на двух фургонах, бессмысленно и дико ржавело во дворе юбилейного учреждения». Сцена, где Паниковский и Балаганов грабят Корейко, названа прямо и недвусмысленно: «титаническая борьба на морском берегу». Все это венчают контрабандный флакон «Титаник» и главврач сумасшедшего дома Титанушкин. А у Булгакова портсигар Воланда — «громадных размеров»! Как и квартира, в которой он поселился. «Сверхъестественных размеров» — очки у Берлиоза, гигант Крысобой, огромный кот, пес Банга, грач-шофер. Даже обычная сургучная печать на двери — «огромнейшая»!..
