– Не понятно, как можно руководить институтом, не зная элементарных истин,– заявил новоиспеченный директор стоявшему рядом аспиранту.
Михаил не сразу прореагировал. Прежде чем ответить, он покрутился, осматривая недавно отремонтированный кабинет директора.
– Она достойно справлялась с должностью,– возразил он своему руководителю.
– В кабинете нет даже портрета Ленина,– последовал уничтожающий аргумент.
Других замечаний не последовало. Как говорится: без комментариев! Есть аргументы, с которыми не поспоришь. . Это мы уже проходили. Кое-что Михаил уже прошел и набрал жизненный опыт. У него сработало чувство самосохранения. Он не собирался бежать по железнодорожным шпалам перед паровозом.
– Это существенно,– сказал Михаил неопределённо вместо того, чтобы высказаться более категорично.
Стоя перед Марией Степановной, у него мелькнула мысль, что Виктору Ивановичу не следовало искать на стороне заместителей. Достаточно было утвердить свою ученицу в должности зама по науке. Тогда бы в нужную минуту он мог поменяться с ней местами и, сохранить за собой место заместителя директора, спокойно вести институт в прежнем направлении.Сделав длинную или короткую рокировку, , он во всяком случае остался бы работать в стенах института. Напрашивался вывод, что друзей следует ценить, а, не отворачиваясь, пинать ногами.
Возникший вопрос:как Мария Степановна относится к увольнению Виктора Ивановича?– показался Михаилу каверзным и бестактным и он оставил его при себе, чтобы попробовать самому ответить на досуге. Получалось интересная ситуация: сам задаю вопросы и сам на них отвечаю. Впрочем, высказывание не было новым и укладывалось в понимание: задавать следует только такие вопросы, на которые есть ответы.
– Как жизнь в Прибалтике? Удаётся ли придумать что-либо новое и внедрить? – спросила Мария Степановна.
– Внедряя новые идеи, я провожу испытания на объектах,– сказал Михаил,– где отсутствует право на ошибку и невозможно внесение последующих изменений. Мне нельзя на ходу что-то изменять и выглядеть бледным перед заказчиком. Я работаю без предварительных исследований, топором, без создания излишеств. Топорная работа пока не подводила. Отсутствие должного лабораторного оборудования и стен института, тормозят принятие разумных предложений, а потребность выдать все, на что я способен и чему научился, присутствует.
– В нашем институте не все в порядке,– разочаровано сказала экс директор.
– Жизнь не стоит на месте,– пророчески произнес Михаил. Ему, находящемуся далеко от треволнений института, позволялось пофилософствовать.-Скульптору, высекающему шедевр, нужен камень, а не окружение.
Марии Степановне показалось, что, имея власть, она распорядилась бы лучше, по-иному, не так, как существующая дирекция.
– Меняются кадры в институте,– сказала она,– и уходят – не худшие. Мне помнится, что вы и ваш друг Соловьев, создавали в течение каждого года больше изобретений, чем весь институт. Я помню время,– задумчиво продолжила свою мысль Мария Степановна,– когда проводились существенные исследования и достигались значимые результаты, осуществляемые ради совершенства, а не для обогащения. Сейчас меняется поколение, которое до начала производства работ желает знать, что оно с этого будет иметь. Мой внук спрашивает меня не о том, что я создала, а какую зарплату получаю. Удивительно.
Экс королева поправила кофточку, провела рукой внизу, разглаживая простенькую юбку, эффектно развернулась и пошла к лифту. Михаил дождался пока она, превратившись в скромную сотрудницу, скроется за поворотом, чтобы попрощаться не только с ней, но и со всем институтом, и без промедления покинуть здание института, переживающего трудные дни. Без сомнения институт, попавший в трудные для науки восьмидесятые годы, выправится и найдет достойное место среди других. У него появятся весомые достижения, но это будет потом, без участия Михаила, и это будут, уже не его достижения.
