Я только покачал головой. Стихи, карты и женщины интересовали моего спутника лишь как повод ввязаться в поединок. Беззаветно и бескорыстно он любил только вино.
За городскими стенами разгулялся легкий ветерок, и я порадовался тому, что надел плащ, а вот маэстро Салазар ограничился камзолом и потому зябко ежился. Впрочем… вовсе не уверен, что руки Микаэля дрожали исключительно из-за холода. Его вполне могло донимать похмелье, а не свежий воздух.
– Когда будем возвращаться, тебе придется оплатить за меня сбор, – предупредил маэстро Салазар, едва мы пересекли мост и направили лошадей прочь от города.
– Совсем без денег?
Мой спутник в ответ лишь пожал плечами, тогда я кинул ему тощий кошель, куда заранее ссыпал полдюжины марок серебром.
– Премного благодарен, – улыбнулся Микаэль и повернул на неприметную тропинку, петлявшую меж деревьев.
Я нагнал помощника, поравнялся с ним и спросил:
– Как обстановка в городе?
– Как в пороховой башне с разбившейся масляной лампой, – образно ответил маэстро Салазар. – Поговаривают, бургграф хочет к чертям собачьим спалить Нистадд и застроить район заново. Спокойствия местным это, сам понимаешь, не добавляет. Того и гляди, начнутся волнения. Хватит одной искры. – Он с довольным видом хохотнул: – Искры, ха!
– А в Старом городе? – уточнил я.
– Бюргерам на Нистадд плевать, – сообщил Микаэль, – но бургграфа они любят ничуть не больше. Он пришлый, да еще постоянно вводит новые подати. Налог на окна, как тебе такое нравится? Ну и медные деньги уже у всех в печенках сидят.
– Небось под Фирлан лечь хотят? – догадался я, вспомнив шумное сборище и попытку арестовать возмутителя спокойствия в день своего приезда в город.
– Не без этого, – подтвердил мой спутник.
Мы проехали небольшой лесок и очутились на просторной поляне с вкопанными в землю лавками. Неподалеку чернела площадка вытоптанной земли, а дальше среди деревьев проглядывала гладь спокойной речушки.
– Здесь проводят дуэли, – пояснил Микаэль, слезая с коня. – Это босота друг друга в Нистадде беспрепятственно режет, а благородным на людях поединки устраивать не с руки. В городе укромных мест не найти даже на кладбищах. Непременно кто-нибудь квартальных надзирателей кликнет.
Мы расположились на одной из лавок и открыли корзинку. Я начал нарезать хлеб, сыр и колбасу, маэстро занялся бутылкой. Ловко избавившись от сургуча, он выбил пробку и разлил вино по прихваченным с собой кружкам.
– Майнрихтское, – сообщил он мне. – Не самое плохое, но ему определенно недостает изысканности. Как и самим селедкам. Приземленные они все какие-то, что ли…
Я поднял кружку и сказал:
– За Хорхе!
Мы выпили, и Михаэль тут же наполнил свою опустевшую кружку по новой. Глаза у него заблестели, а движения стали плавными и растеряли некоторую суетливость. Мой спутник словно испил живой воды.
– Рассказывай, во что вы там без меня впутались. Так понимаю, байки Уве надо делить надвое.
Я взял себе хлеба, сыра и колбасы и без лишней спешки принялся вводить Микаэля в курс дела. На вино старался не налегать, а вот маэстро добил первую бутылку и сразу принялся откупоривать следующую.
– Вот уж никогда бы не подумал, что у Ланзо вместо головы ослиная задница, – проворчал он, узнав о предательстве перекупленных живоглотов. – Ганс всегда за ним как хвостик бегал, своего ума не было. С Греты и взятки гладки, баба – дура. А вот Угорь удивил. Что есть, то есть… – Микаэль хлебнул вина и задумчиво уставился в кружку, потом вдруг повернулся ко мне и сказал: – Не нравится мне все это. Слишком много совпадений. Так не бывает!
Я прожевал бутерброд и запил его глотком вина, затем подставил лицо ласковым лучам весеннего солнышка и попросил:
– Поясни.
Маэстро Салазар вскочил на ноги, принялся вышагивать из стороны в сторону, яростно топорща усы. Эмоции превратили его грубое, но при этом не лишенное привлекательности лицо в гротескную демоническую личину.
– Риер! Дилижанс с подручными чернокнижника! Расследование в Мархофе! – перечислил он. – Все это – звенья одной цепи. Невозможно все объяснить одной лишь слепой случайностью!
– Ну ты хватил! – рассмеялся я. – За чернокнижником, которого я уложил под Стожьеном, действительно охотился Кабинет бдительности, и у Кабинета бдительности был свой интерес в Мархофе, но не приплетай к этому еще и Риер! Если бы не твой длинный язык, вы бы не сцепились с теми молодчиками!
