Почти весь день я слонялась по Вышенску, щурилась от солнца, жадно смотрела на детей, поедающих мороженое, и так же жадно на голубей, которым жалостливые старушки бросали хлеб. Жрать хотелось невозможно, но до моего города было еще полтора дня пути или ровно восемь часов, если возьму билет на завтрашний экипаж и потрачу все свои оставшиеся деньги. И весь день я мучительно размышляла, пойти ли мне сейчас в ближайшую закусочную и там жадно сожрать все, до чего дотянутся руки и на что хватит денег, а потом идти пешком и заночевать где-нибудь на обочине дороги. С одной стороны, маги в незнакомых местах ночевать не боятся, а с другой, небоевые маги все-таки боятся. И весь день я прикидывала, хватит ли мне дурости. И что победит: мозги или желудок. Вышенск был мне знаком, когда-то я сюда с родителями ездила, навещать какую-то давнюю подругу маман, да и каждый год тут брожу, маюсь от размышлений, как бы подзаработать.
Это был маленький городок, гораздо меньший, чем Умирен, более неопрятный, потрепанный и, как все небольшие городки, довольно бедный. Обшарпанные стены, облезлые вывески, выбитые камни на мостовой. Но мне он нравился. Он был уютным, как старые тапочки, если можно так говорить о городах. И когда бы я ни бывала здесь, тут всегда светило солнце, на главной площади стояли потрепанные лоскутные повозки цыган или ярмарочных лицедеев, поэтому целый день я обычно бродила в толпе и развлекалась. В общем, и немудрено, бывала я тут только летом.
К вечеру я тоскливо побродила по площади, истово надеясь, что кто-нибудь потерял хоть немного мелочи, но видно не я одна такая была умная и все уже до меня собрали. Потом представила себя с протянутой рукой с просьбой о подаянии и хмыкнула. Великий маг шхэнов! До архимагистров, величественных и высокомерных, смотрящих на драгоценности, те же алмазы, только как на удачный катализатор для колдовства, мне было далеко.
Обошла все столбы в поисках объявлений о заработке для магов, но узнала только, что кто-то продает породистых котят. Стоило бы купить местную газету, но кто еще знает, может, там такая же шхэнь.
Не знаю уж, как занесло меня в этот трактир. Всегда проходила мимо, а сейчас все-таки завалилась. Может, потому, что на улице темнело, жители мало-помалу расходились по своим уютным теплым домам, и меня изо всех сил тянуло хоть немного продлить этот день перед тем, как я потащусь на станцию покупать себе билет и там же просижу на скамейке до самого утра. В трактире было шумно и людно, но свободные места еще оставались. Кто-то квасил, хотя это был будний день, кто-то благопристойно наслаждался кружкой пива, но в основном все квасили. Все знают, маги пить не умеют. Магия, текущая в наших телах, делает наш организм почему-то гораздо более уязвимым к выпивке, но сейчас, глядя на общее веселье, мне тоже захотелось. Но мужественно, усилием воли я сдержалась. Потому что пьяный маг — это страшно. По разрушительному потенциалу мы в пьяном виде с демонами сравнимся. Кстати, о делхассе. До сих пор не верю, что мы так просто от него отделались. Просто не верю. По ночам все еще снятся кошмары, когда он возвращается во всем своем кровавом величии и тянется к моему горлу, сжимает мое лицо, и усмешка у него недобрая, жадная. Я запираю двери, я ношусь по старому дому, из которого нет выхода, а глаза демона смотрят на меня изо всех пустых комнат. «Ты так ждала меня, малявка, и я пришел». Мощная, почти уродливая фигура выступает из тени, и доски пола скрипят, ломаются под его лапами, а потом он выпускает когти. И я бьюсь о стены, в которых исчезли все двери, и пытаюсь выбраться наружу. Что уж поделать, мне часто снятся кошмары.
— Что будешь заказывать? — скептически посмотрела на меня подавальщица, и этот взгляд меня взбесил. Она словно вытряхнула мои карманы и поняла, что денег у меня ни шхэна нет. Я мысленно прикинула, на что мне хватит мелочи.
— А что есть? — спросила я, решив потянуть время. Нет, чудес не случается, и ни у кого не просыпается желание заплатить за бедную девицу. Бедную в прямом смысле. Нет, конечно, сиди я тут в полупрозрачной кофте с громадным вырезом, как вон та тетка, за меня бы, как и за нее, платили. Но я не обманывалась. Выглядела я так себе, если не сказать жалко. Входя в трактир, увидела себя в мутном зеркале, висевшем на стене. Но и тусклого отражения вполне хватило, чтобы испоганить настроение окончательно. Волосы слиплись от пота на висках, короткий, отдающий ржавым оттенком хвостик дохло лежит на плече, рубаха, которую я специально выбрала для дороги (ее не было жалко), помялась и пропылилась. Худые узкие бледные запястья виднеются из подвернутых рукавов. Острый подбородок, крепко сжатые губы, тонкая шея, выглядывающая из вороха старой застиранной ткани. На меня смотрел угрюмый худощавый пацан в одежде, висевшей на нем мешком, со старой дорожной сумкой на плече. В общем, не знаю никого, кому бы такое отражение понравилось.
