О выставке писали в «Холи-Оукс газетт», и она знала, что Томми читал заметку. Правда, она уже видела выставку в Чикаго, и не один раз, когда работала в тамошней художественной галерее, но вряд ли Томми об этом помнит. Кроме того, кто сказал, что полюбоваться великолепными произведениями можно лишь однажды? Нет такого закона!
Она не могла сказать Томми правду, хотя он поймет истинную причину ее приезда. Просто она на стену лезет от страха каждые три месяца, когда он сдает анализы в медицинском центре. Лорен смертельно боялась, что на этот раз анализы будут плохие и рак снова вцепился в Томми своими клешнями. Черт возьми, Томми всегда сообщал предварительные результаты в пятницу! Почему же на этот раз молчит?! Неужели не знает, что она сама не своя от тревоги?!
Перед тем как уехать из Холи-Оукс, она позвонила в дом священника и поговорила с монсеньором Маккиндри. И плевать, если старик посчитал ее глупой клушей! Монсеньор говорил с ней вежливо, терпеливо, но новости оказались плохими. Томми снова в больнице. Кажется, докторам не слишком понравились предварительные анализы. Лорен сразу все поняла. Брату предстоит еще один курс химиотерапии. И будь она проклята, если позволит ему пройти через это испытание в одиночку, без родной души рядом. Кроме нее, у него нет ни одного родственника. После смерти родителей ее и брата, в то время совсем еще детей, насильно разлучили. Много лет их разделял океан, и столько драгоценного времени было потеряно! Но теперь все пойдет по-другому. Они выросли, стали взрослыми и имеют право сделать собственный выбор и поддерживать друг друга, если придет беда.
Лорен успела добраться до Хэвертона, когда на панели замигала красная лампочка, сигналя о том, что бензин на исходе. Заправка была закрыта, и ей пришлось провести ночь в убогом мотеле. Прежде чем уехать, она подошла к стойке регистратора и попросила карту Канзас-Сити. Портье объяснил, как проехать к отелю «Ритц-Карлтон», который, по его словам, находился совсем близко от музея.
И все же Лорен заблудилась. Пропустила нужный поворот и забралась слишком далеко к югу, оказавшись на кольцевой дороге. Сжимая промокшую карту, на которую случайно опрокинула бутылку с диет-колой, она остановилась у очередной заправки и снова справилась, как попасть в центр города.
На этот раз все обошлось, и Лорен легко добралась до отеля.
Томми говорил, что Канзас-Сити – красивый и чистый город, но все описания меркли по сравнению с действительностью. Лорен то и дело восхищенно ахала. Вдоль тротуаров тянулись ухоженные газоны, а старые двухэтажные дома утопали в зелени и цветах. Следуя указаниям хозяина заправки, она свернула на Уорд-Паркуэй, которая должна была привести ее прямо к дверям отеля. Улицу рассекали широкие, засаженные травой разделительные полосы, и Лорен дважды проезжала мимо компаний подростков, игравших в футбол. Очевидно, мальчишкам была нипочем влажная удушливая жара.
Дорога шла под откос, и как раз в ту минуту, как Лорен заволновалась, что снова забралась не туда, впереди показалась россыпь уютных магазинчиков в испанском стиле. Кажется, портье в мотеле называл это место площадью Кантри-клаб. Еще пара кварталов, и вот он, отель «Ритц-Карлтон»!
Еще не было и полудня, но портье, бросив взгляд на ее осунувшееся лицо, пожалел девушку и разрешил вселиться в номер пораньше. Уже через час Лорен почувствовала себя человеком. Она сидела за рулем с самого рассвета, но холодный душ оживил ее. И хотя она знала, что Томми не обидится, если она явится в дом священника в джинсах или шортах, все же привезла с собой одежду для церкви, тем более что сегодня воскресенье и она как раз успеет к окончанию мессы. Не стоит оскорблять монсеньора Маккиндри, по словам Томми, человека крайне консервативного. Томми как-то пошутил, что Маккиндри до сих пор служил бы мессы на латинском, если бы посчитал, что это ему сойдет с рук.
Лорен натянула длинное светло-розовое полотняное платье без рукавов с высоким воротником-стойкой. Правда, слева шел разрез до самого бедра, но оставалось надеяться, что монсеньор не сочтет наряд слишком вызывающим. Длинные волосы Лорен все еще не высохли, но она не хотела задерживаться из-за таких пустяков и, застегнув тонкие ремешки босоножек, схватила сумочку и темные очки и вышла на улицу. Волна жара ударила в лицо, и девушка долго не могла отдышаться. Бедняга швейцар, пожилой седеющий мужчина, казалось, вот-вот расплавится в своей застегнутой на все пуговицы форме. Как только рассыльный привел ее машину со стоянки, швейцар, широко улыбаясь, шагнул вперед, чтобы открыть даме дверцу. Но улыбка тут же исчезла, когда Лорен спросила, как проехать к церкви Милосердной Девы Марии.
