Ричард Львиное Сердце: Поющий король - страница 16

и якобы стоял у смертного одра самого старца горы — шах-аль-джабаля Хасана ибн ас-Саббаха, когда тот испускал свою многогрешную душу в замке Алейк на одной из вершин в Ливане. Преемник усопшего злодея, Бузург-Умид, якобы больше даже, чем Хасан, обласкал старого Рене и впоследствии помог ему добиться высшего поста в ордене тамплиеров. И в ордене Рене стал называться не великим магистром, а великим старцем — гран-саж-дю-Тамплем. Тоже по примеру ассасинов. Он же устроил заговор против Бузург-Умида, посадил на его место его сына Мохаммеда, полностью подчинявшегося Рене. И таким образом ливанские ассасины подпали под власть Черной Черепахи. Этот-то Рене и укокошил Гуго де Жизора. Помню похороны, особенно как сильно воняла в жизорском склепе колдунья Матильда де Монморанси… Б-р-р! Потом в Жизоре был большой рыцарский турнир. Английское и французское рыцарство съехалось в этот замок, волею судеб ставший географическим символом границы двух владений. Турнир носил дружественный характер. Узнав о том, что он предстоит, мы с отцом мигом приехали в Жизор. В те времена отец устроил у нас в поместье богадельню для инвалидов Первого крестового похода. Наслушавшись их рассказов, я мечтал о славе Годфруа Буйонского, а у Жана была золотая фибула[26] с изображением Годфруа. Я выменял ее на свой великолепный кинжал, на который он зарился со дня нашей первой встречи.

— Так, стало быть, кинжал все-таки рано или поздно достался ему! — воскликнул Ричард, хлопнув себя по колену.

— Ну, достался… — пожал плечами Робер. — Но ведь не сразу, а спустя столько времени.

— Не важно, — возразил Ричард. — Главное, что достался. Все-таки этот де Жизор обладает какой-то сатанинской силой, что бы мне ни говорили. Ну-ну, и что же турнир?

— На тот турнир приехала ваша матушка, прекрасная Элеонора. Тогда она еще была королевой Франции, а вашему батюшке было тогда лет на десять меньше, чем ей, но он тоже присутствовал на турнире, закованный в новенькие латы, вызывавшие восхищение и зависть у всех нас, его ровесников. Кажется, именно тогда он признался в любви вашей матушке Элеоноре и пообещал отбить ее у Людовика и сделать королевой Англии.

— Да, да, кажется, именно тогда, — с улыбкой отозвался Ричард Львиное Сердце. — И мой бедный старикан добился ведь своего! Все-таки он был славный, хоть я и погубил его.

— Не следует терзаться угрызениями совести, эн Ришар, — ласковым тоном попытался ободрить короля летописец Амбруаз. — Все в руце Божией. Так хотел Господь.

— Ладно, — махнул рукой Ричард. — Эн Робер, так что же на том турнире случилось, кроме объяснения моего отца с моей матерью?

— Король Франции распорядился, чтобы турнир проходил по всем правилам. Сначала состоялись бугурды[27], и лишь потом — тьосты[28]. После некоторого спора решено было драться тупыми концами копий на вышибание противника из седла. Лучше всех, помнится, оказались рыцари из Гаскони и Кента. Ярко блистал ваш дедушка Годфруа Плантажене [29]. И еще был один английский рыцарь — Ричард Глостер. Блистая осанкой, он не уступал в мощи самым сильным. Легко, как пушинку, подбрасывал в руке тяжеленное копье. А выбив из седла очередного противника, лихо отбрасывал назад забрало. Наконец, одержав победу над всеми, он изготовился сразиться с вашим дедушкой, графом Годфруа де Пуату. Честно говоря, мало кто рассчитывал на успех графа Анжуйского, все отдавали предпочтение Глостеру. Вот, заслышав трубу герольда, соперники помчались навстречу друг другу с самым решительным видом. Хорошо помню, как трепетал пышный букет дрока над шлемом графа Анжуйского и как развевался плюмаж из перьев фазана над головой Глостера. И тут произошло невероятное. За какое-то мгновенье до того, как сшибиться со своим соперником, граф Ричард дернулся, неловко бросил копье вперед, а сам опрокинулся навзничь, ноги его взметнулись, выскочили из стремян, и еще через миг англичанин очутился на земле. Зрители взревели, выкрикивая восторги победителю — графу Годфруа д’Анжу. Лишь королева Элеонора посочувствовала Глостеру. Она своим платком вытерла кровь с его лица. Так вот, я рассказал это к тому, что Жан де Жизор впоследствии поведал мне, что это якобы он внушил Глостеру упасть с лошади. Мысленно приказывал ему это, вперившись взором.