Однако можно также заметить, что если нарративные источники так настаивают на личных достижениях некоторых рыцарей, в основном (но не всегда) сеньоров высокого статуса, то их действия считались действительно важными, определяющими или, по меньшей мере, могли быть таковыми. Если некоторых из них в действительности (и это так) попрекали за отсутствие смелости, а других, наоборот, прославляли за храбрость, это значит, что поведение и военные качества этих людей могли быть различимы в массе, несмотря на коллективный характер действия. Впрочем, даже в этой сплоченной службе личность как таковая не исчезает, не больше, чем в современных командах, практикующих коллективную игру. Победа, конечно, является результатом не суммы персональных действий, а скорее самоотверженности и связности всех в единении и коллективном действии. Команда, состоящая из блестящих личностей, имеет все шансы перенести свои качества на массу посредственных игроков, пусть и лучше сплоченных. В коллективном обязательстве, каким бы массивным оно ни было (а оно должно быть таким, чтобы быть эффективным), каждый рыцарь в конечном итоге оказывается лицом к лицу с одним противником. В массе противников в момент столкновения он противопоставлен одному противнику, в натиске, который за этим следует, в данный момент он имеет перед собой одного соперника, которого надо проткнуть мечом или копьем. Жизненная необходимость изначальной сплоченности не противоречит индивидуальной ценности каждого рыцаря, входящего в состав группы.
Иными словами, индивидуальная ценность, храбрость, «отвага» каждого, если они используются в интересах коллектива (и вот камень преткновения в этой проблеме), вносят свой вклад в общую победу и играют первостепенную роль.
Впрочем, у нас есть доказательство того, что было сказано. В турнирах, как и в военных противостояниях, на которые они еще походили в эпоху Ричарда, бойцы, после коллективных схваток, умели выделить уважительные достижения каждого воина и выбирали среди них тех, кто всех превзошел своей храбростью. Они «получали награду», как в турнирах, так и в настоящих сражениях; их называли «добрыми рыцарями». Это еще было при Людовике Святом, как свидетельствует Жуанвиль, знавший также имена некоторых известных личностей, которые в сражении выказали трусость, но решивший не упоминать их в своем произведении, чтобы не запятнать их память, поскольку с того времени их уже нет в живых>21[774]. В равной степени известно, что, будучи озабоченными личной славой, некоторые рыцари не соблюдали дисциплину и стремились напасть раньше, быть в самой гуще событий, нанести первый удар, что рассматривалось как честь, вожделенная и постоянно требуемая.
Все эти реальные факты должны нас научить не противопоставлять слишком систематично личность коллективу. Храбрость каждого полезна рыцарству в целом и в таком случае прославляется, если она в его интересах, и порицается, но часто с недоговорками, если она может ему навредить. Это можно проследить в уставах рыцарей тамплиеров, чья образцовая сплоченность и дисциплина вызывали всеобщее восхищение, несмотря на некоторые существенные недостатки некоторых из них. Отметим, что и трусость здесь тяжело наказывается, и чрезмерная отвага тоже сурово карается. Брат, который покидает поле битвы, чтобы спасти свою жизнь, исключается окончательно из ордена («потеря дома»); а тот, кто атакует или выходит из строя без разрешения, исключается временно («потеря одежды»); если же он гонфалоньер (знаменосец), он заключается в кандалы и теряет свою должность. Возможно лишь одно отклонение от этого правила: если рыцарь видит христианина, чья жизнь оказалась под угрозой, потому что тот «оторвался от своих по глупости», его совесть может побудить его броситься на выручку; он может это сделать, но должен сразу же вернуться на свое место в строю>22[775]. В уставе тамплиеров это единственное исключение. «Обычное» рыцарство, во всей своей красе, наоборот, считает, что им предписана обязанность помогать рыцарям, которым угрожает опасность. Стыдно ее не соблюдать. Во время крестового похода Ричарда в 1191 году в битве при Арсуре, граф Дрё был сильно порицаем за то, что не последовал этому правилу. И, наоборот, во время той же битвы Амбруаз свидетельствует о нарушении дисциплины госпитальерами. Ричард отдал приказ спокойно переносить нападки и провокации сарацинов, а госпитальеры воспротивились этому решению, сочли его признаком малодушия и начали атаку, не дождавшись приказа:
