Однако картина была бы неполной, если бы на этом мы и остановились, не упомянув еще одного персонажа, заинтересованного в гибели принцев. Совершенно неожиданно бургундский хронист Жан Молине выдал следующую сентенцию: «В тот же день [когда были убиты принцы] в Лондонский Тауэр приходил герцог Бакингемский, чтобы, как ошибочно полагали, убить этих детей, поскольку он сам претендовал на корону»>{133}. А бургундский и французский дипломат Филипп де Коммин вдруг заявил: «После смерти короля Эдуарда его второй брат герцог Глостерский велел убить двоих его детей, объявил его дочерей незаконнорожденными и сам стал королем… Этот король Ричард сам прожил недолго, так же как и герцог Бакингемский, который и предал двух детей смерти»>{134}. Вот так сюрприз… Можно возразить, что оба источника не слишком надежны в плане достоверности, однако запись от 1490 года в Эшмоловском манускрипте, равно как и хроника «Исторические заметки лондонского горожанина» тоже говорят о том, что дети были убиты «по подсказке герцога Бакингемского»>{135}.
На сем свидетельства, которые могли бы пролить свет на убийство принцев, заканчиваются, но позволим себе немного порассуждать. Если придерживаться принципа, неукоснительно соблюдаемого в отношении Ричарда III, а именно «нет дыма без огня», то настойчивое упоминание имени герцога Бакингемского несколькими источниками моментально ставит его под подозрение. Тем более если учитывать непомерную амбициозность Генри Стаффорда, лелеявшего мечту о троне и страстно добивавшегося наследства Боэнов, графов Херефордских, Эссексских и Нортхемптонских, на которое он имел определенные права. Но именно в этом вопросе король не склонен был удовлетворить непомерные аппетиты своего соратника, и герцог решил принудить Ричарда III пойти навстречу своим желаниям если не по доброй воле, то по необходимости. Он оказал монарху непрошеную услугу в расчете на то, что теперь король не сможет ему отказать.
Эта версия объясняет очень многое, а именно: отсутствие одного из первых сановников в свите во время королевского путешествия[187], неожиданную ссору короля и герцога в Глостере и последовавшую за этим опалу, неожиданный переход Генри Стаффорда на сторону мятежников, уверенность Генри Тюдора в смерти сыновей Эдуарда IV, а главное — молчание о судьбе принцев как со стороны Ричарда III, так и его злейшего врага Генри VII. Достоверной информацией о том, что произошло в Тауэре, мог располагать только сам убийца. Герцог Бакингемский, ставший к тому времени активным соратником мятежного претендента, вполне мог заверить его, что беспокоиться не о чем и дети никому уже не смогут помешать. Но связавшись с Бакингемом, Тюдор попал в ту же ловушку, что и Ричард, ибо доказать, что он непричастен к устранению принцев, ему бы никак не удалось: кто поверит, что доверенное лицо короля или претендента на корону пойдет на такое преступление по собственному почину?
Некоторые исследователи сомневаются в том, что герцог Бакингемский имел возможность осуществить убийство, поскольку Тауэр находился в ведении констебля[188], который подчинялся исключительно королевским приказам. Следуя этой логике, не только лорд — верховный констебль Англии, но также мастер артиллерии, хранитель архивов и лорд-казначей, чьи офисы находились в Тауэре, должны были согласовывать маршруты своего передвижения внутри замка с сэром Робертом Брекенбери… Можно согласиться, что констебль нес персональную ответственность за королевских заключенных, но принцы-то ни в коем случае официально ими не считались и не томились в тюремных казематах. Они жили в роскошных королевских апартаментах, располагавшихся тогда между Фонарной башней и Белым Тауэром. Именно за окнами этого комплекса зданий их не раз видели. Перед апартаментами находился внутренний сад — именно в нем принцы играли. Лорд — верховный констебль Англии и ближайший сподвижник короля точно пользовался правом свободного доступа в королевские апартаменты без необходимости каждый раз отправляться предварительно на поклон к коменданту Тауэра.
