– Везут нас, как дрова, да?
В подтверждение его слов машину сильно трясет; Ната чуть вскрикивает, паренек теряет очки и начинает шарить рукой по полу в их поисках. Я поднимаю очки, убеждаюсь, что они целы, и подаю несчастному. Тот растерянно благодарит.
– Я Гарри, сто семнадцать одиннадцать. Будем знакомы, раз уж все здесь оказались, – представляется Гарри.
– Ник, сто шестнадцать девяносто три, – отзывается очкарик.
– Наталья, сто семнадцать ноль два, – негромко произносит Ната.
– Вероника, – вздыхаю я, – сто семнадцать тридцать четыре.
– Кто знает что-нибудь об этом Центре? – спрашивает Ник. Я только качаю головой.
– Скорее всего, он секретный, – предполагает Гарри. – Никогда о нем не слышал.
– И как они могут быть уверены, что мы Резистентные? Может, просто неправильно ввели вакцину – случаются же ошибки?
– Лучше бы это была ошибка, – сжимает губы Гарри. – Ничего хорошего эта Резистентность не сулит. Станем подопытными кроликами, это точно. Мне-то все равно, меня дома не ждут.
– Надо было переждать реакцию дома. Если б я только знала, – я устало опускаю веки, вспоминая, как чуть не опоздала. Если бы задержалась еще, может, сейчас была бы дома. Как там Артур? Наверняка зайдет, чтобы узнать, как дела, но меня не будет. Станет ли он меня искать?
Машина резко тормозит, нас здорово встряхивает, а потом все затихает. Двери распахиваются, в фургон вливается бледный утренний свет. Сразу за нашим грузовиком останавливается второй. Осторожно выпрыгнув из кузова, я оглядываюсь. Мы ехали совсем недолго, минут двадцать. Место, должно быть, недалеко от моего дома. Как же вышло, что я никогда не видела этого исполинского здания?
Центр Исследования Резистентности возвышается металлическим гигантом над невысокими желтоватыми домами вокруг. Он напоминает раскрывшийся цветок, как на картинках в школьном учебнике биологии: большое здание в центре и семь пристроек вокруг. Весь комплекс окружен решетчатым забором с колючей проволокой, как в колонии. Наверняка она под напряжением. Серебристый металл мерцает в свете восходящего солнца. Я завороженно застываю, не в силах оторвать от громады взгляд. А оттуда, из Центра, к нам уже спешат двое в одинаковых серебристых куртках с синими полосами на рукавах. Один из них – мужчина лет пятидесяти, с поседевшими висками; второй – парень на вид чуть старше меня, сероглазый и с темно-русыми волосами.
К ним навстречу выступает смуглый врач из больницы, который, видимо, приехал с нами. Он протягивает старшему руку, здоровается. Оба оборачиваются к нам.
– Что ж… Добро пожаловать в ЦИР. Пусть это место станет вам настоящим домом. Это господин Бернев, – врач указывает на мужчину с седыми висками, – руководитель проекта, участниками которого вы скоро станете. А это, – переводит взгляд на парня, – Адам. Он такой же Резистент, как и вы, но живет здесь давно. Он руководит новичками, не стесняйтесь обращаться к нему за помощью и советом.
– Всем доброе утро, – холодно здоровается Адам. – Я покажу вам Центр, лучше не отставайте.
Он разворачивается и шагает в сторону одного из зданий в дальней части двора. На спине форменной куртки красуется большой синий знак «R». Адам высокого роста, хорошо сложен; он чем-то напоминает мне Артура, но только внешне: в отличие от моего друга, этот парень говорит с нами отстраненно, даже надменно, словно нас ему навязали.
Мы двигаемся за Адамом, словно на прогулке в младшей школе. Я стараюсь держаться поближе к Нате: она одна внушает мне доверие.
– Это здание чаще называют «Нептун», – сообщает Адам, – здесь находятся общежитие Резистентных, столовая и все остальное, что может вам понадобиться. Хорошо запомните расположение. На втором этаже в левом крыле будут ваши комнаты. Я выдам вам ключи, а позже сможете получить постели и полотенца.
Мы, не останавливаясь, идем дальше, к зданию, что в самом центре. Адам говорит, что его называют «Солар». Мы подтягиваемся к самому входу. Слева от двери висит маленький щиток с клавишами и дисплеем, похожий на домофон, какие ставят в богатых домах. Адам прикладывает к дисплею палец, раздается тонкий гудок, и дверь открывается.
