Особо остро идея профанизма как критика тех, кто находится вне русла примордиальной Традиции, проявилась именно после утверждения в истории Богооткровенных религий, тех, к которым принадлежит исповедание Библии, Корана, Евангелия. Богооткровенные религии связаны с совершенно другой линией, линией проявления в истории пророков, линией Авраама. Именно после этого проявления возник тот феномен, который называется критикой человека с точки зрения инициатической, внечеловеческой, сверхчеловеческой Традиции. Забегая вперед, мы можем как бы заподозрить, а не называет ли Генон профанами тех, кто на самом деле находится в русле монотеистического проекта, пусть и не зная этого. Ведь Генон не называет профанами, скажем, представителей низших каст в Индии, не знающих тайный смысл Вед, не посвященных в инициатические организации, у истоков которых стоят великие Риши. Генон не называет профанами рабов, строивших пирамиды Египта, хотя понятно, что раб, строивший пирамиду, не имеет того духовного статуса, которым обладает жрец. Но это не профаны, это находящиеся внизу элементы традиционной системы общества, вверху которой возвышаются в качестве острия пирамиды жрецы. Жрецы осуществляют полноту человеческого предназначения, они созерцают небо без звезд во всей максимальности этой функции. А внизу у подножия этого проявления находится существо, законно находящееся там, на своем месте, полуживотное, отлученное от высшего знания. Это шудры, парии, рабы, ремесленники, третье сословие. Для них не существует девяноста процентов инициатических форм, поскольку малые инициации, малые мистерии предназначаются для второй касты в этой системе, касты воинов. Малые мистерии предназначены только для того, чтобы реализовать человеческое состояние. Именно в пространственно-временном континууме земного Адама, воин, благородный аристократ может в конце максимальной реализации своего кастового пути стать просто человеком.
Великие же мистерии открыты только для жрецов, только для существ первой касты — именно они выводят за пределы человеческого состояния. А что касается третьей касты, третьего сословия, то они не являются вполне людьми метафизически, но они являются вполне законными людьми, поскольку они — на своем месте в системе Традиции. Поэтому получается, что Генон и великая традиция называют профанами тех, кто в той или иной степени связан с монотеистическим проектом, то есть тех, кто оказался вне храма, но не того храма, к которому старушка спрашивает дорогу в уже ныне забытом фильме, а того храма, который вы можете найти, например, в Греции, в Вавилоне, восстановленного, несмотря на блокаду, вплоть до последнего камешка и кирпичика, того храма, который вы можете найти среди ацтекских городов в джунглях на Юкатане. Вне этого храма оказываются те, кого Традиция называет профанами.
Естественно, не все так просто. На самом деле современный человек является неким переразвившимся следствием взаимодействия и противоборства монотеистического проекта или монотеистической традиции и великой изначальной, солнечной нордической традиции, которая называется примордиальной и т. д. В ходе жесточайшей борьбы этих двух линий возникает такая ситуация, при которой создается общество, заменяющее собою среду. Современный человек смотрит не на небо без звезд — горизонтом современного человека не является та последняя истина, очищенная от всяких наслоений, которую можно даже назвать «воздух» или «вода». Горизонтом восприятия современного человека является социальный факт в его первозданном значении — «республика», публичная и социальная вещь, социальный факт. Современный человек абсолютно антропогенен. Его формируют окружение, школа, наследие и т. д. У него нет другого учителя, кроме коллективного консенсуса человеческой Среды, Левиафана. И вот это называется профаническим обществом, нетрадиционным обществом.
8. Тайна живого сознания не раскрывается в логосе
Но как возникло профаническое общество? Оно стало возможным только благодаря тому, что в тело моллюска, т. е. естественного человека, была введена песчинка, раздражающая песчинка — послание пророков, откровение. И взаимодействие между этой песчинкой и тканью моллюска, которая не хотела эту песчинку, привело к обволакиванию ее слоями перламутра и возникновению жемчужины — современного общества, которое существует как вещь в себе. Современный человек не может прямо созерцать фундаментальную онтологическую реальность. Единственное, что он может созерцать прямо — это Человека с большой буквы во времени, в истории, в окружении его, во всех проявлениях, в том, что называется многообразием культуры. Т. е. он не может выйти за рамки того, что он фиксирован и определен, как существо, по выражению Аристотеля, публичное, существо социальное, коллективное. Это и есть профанизм. Это собственно и есть человеческий фактор. Но генезис этого человеческого фактора все-таки объясняется через фундаментальную проблему, на которую мы до сих пор еще не нашли ответа: отсутствие гомогенности в бесконечном в силу того, что это бесконечное воспринимается. Эта проблема не снята чистым созерцанием, потому что не было получено ответа, откуда взялось чистое созерцание, как стало первоначально возможным чистое созерцание. Прежде чем оно пришло как бы в триумфе своего становления и развития к тожеству, оно было нетождественно. Этот дуализм, эта двойственность, этот заколдованный круг в проблеме восприятия решается двояко. Либо он решается путем вновь и вновь подтверждаемой силы созерцания, которая постулирует чистый монизм неба без звезд в качестве императива, и дает разные ускользающие, уходящие от ответа объяснения, как все-таки получилось, что человек что-то воспринимает. Либо же этот дуализм решается через признание: бесконечность парадоксально ограничена, она ограничена тем, что существует это существо, которое воспринимает, некая звезда в небе без звезд.
