Большевики, напротив, рассматривали участие пролетариата в русской революции как часть его международной борьбы, также как Маркс и Энгельс это делали в Германии 1848 года. Именно в этом смысле, а не в смысле непосредственного перехода к социализму, говорили они о «перманентности» революции: «Нашим долгом и в наших интересах было бы придать революции непрерывный характер до того момента, когда пролетариат захватит власть в ведущих странах во всемирном масштабе», - писал Маркс в своем «Обращении» 1850 года.[1]
В Германии в этот период, как и в России в 1917 году, революции еще предстояло устранить докапиталистические отношения и она не могла сразу перейти к социализму. Главной целью было усиление борьбы пролетариата и его победа в более передовых странах. Так же, как Маркс и Энгельс, Ленин настаивал на различии между целями «ближайшими и локальными» и целями «общими и интернациональными». В то же время он напоминает, что: «социальным содержанием (заметьте: социальным содержанием) будущей революции в России может быть лишь революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства». Он решительно утверждает: «Задача пролетариата России - довести до конца буржуазно-демократическую революцию в России, дабы разжечь социалистическую революцию в Европе» (ПСС, т.27, стр.49).
Мы можем процитировать здесь лишь некоторые из многочисленных высказываний (их десятки), в которых Ленин настаивает на «скромном» и несоциалистическом характере ближайших целей в России. На VII-ой партийной конференции в Петрограде в мае 1917 г. он заявляет: «Мы не можем стоять за то, чтобы социализм «вводить» - это было бы величайшей нелепостью. Мы должны социализм проповедовать» (заметьте: проповедовать). Вот от чего встанут дыбом волосы на головах у всех сторонников немедленного введения социализма: руководитель пролетариата ратует за взятие власти, но не за введение социализма! Но тогда, спрашивают они, зачем же брать власть? Ленин отвечает: «Советы Р. и С.Д. должны взять власть не для создания обычной буржуазной республики или непосредственного перехода к социализму. Этого быть не может. Для чего же? Они должны взять власть для того, чтобы сделать первые конкретные шаги к этому переходу, которые можно и должно делать.» (ПСС, т.31, стр.356-357). Впрочем, эти шаги являются не национальной, но интернациональной задачей, как это подчеркивает Ленин в своем «Прощальном письме швейцарским рабочим» (1917):
«Русский пролетариат не может одними своими силами победоносно завершить социалистической революции. Но он может придать русской революции такой размах, который создаст наилучшие условия для нее, который в известном смысле начнет ее. Он может облегчить обстановку для вступлления в решительные битвы своего главного, самого верного, самого надежного сотрудника, европейского и американского социалистического пролетариата.»
(ПСС, т.31, стр.93; выделено Лениным)
В течение многих лет до, во время и после революции большевики повторяли, таким образом, что невозможно перейти к социализму в одной России. Но тогда, спрашивают в один голос меньшевики, анархисты, сталинисты и т.д., если невозможно было осуществить социализм в России, нужно ли было брать власть? И почему октябрьская революция получила название «социалистическая»? Наш ответ прост: социалистический характер Октября следует искать не в экономической и социальной, а в политической сфере. В общем, и не только в России, различие между этими двумя уровнями достаточно важно, чтобы на нем стоило остановиться подробнее.
Политика и экономика
Марксизм показал, что в основе всех общественных отношений лежат отношения производственные, и что государство, инструмент господства одного класса над другим, находится, как правило, в руках того класса, который обладает и экономической властью. Однако, представлять государство лишь в качестве простого «отражения» или надстройки над экономическими отношениями, каким-либо образом воображать, что пролетарское или социалистическое государство должно базироваться на социалистической экономике подобно тому, как буржуазное государство базируется на капиталистической, было бы механистическим и анти-диалектическим искажением реальности. Подобная схема уводит от проблемы
