Еще не успела опасть пыль, поднятая взрывами, и не разошлись клубы дыма, как мы ворвались на позиции врага. Но навстречу с многоголосым неразборчивым ревом неслась другая волна.
– За империю!
– За республику!
– За императора!
– Долой монархию!
Через мгновение райхенцы схлестнулись посреди дымящихся обломков разрушенных зданий. Над полем боя, пропахшим гарью, кровью и порохом, повис дикий рев, в котором уже не осталось ничего человеческого.
Люди убивали друг друга штыками, прикладами, шпагами, саблями, а то и просто камнями и руками…
На меня выскочил кричащий что-то солдат с трехцветной повязкой на плече. Я наотмашь ударил его шпагой. Патроны давно закончились, и я швырнул бесполезный револьвер в другого противника, разбив ему лицо.
Офицер со шпагой в руке напал на меня. Мы обменялись парой ударов, а потом выбежавший из-за угла солдат заколол его штыком.
На обломки баррикады забрался волшебник. Он обрушил на четверых рабочих стену здания. Потом ударил в людей Серрано, убив двоих из них. Кто-то из наших волшебников метнул в него стрелу, но не смог пробить щитов.
К волшебнику на баррикаду ловко запрыгнула Шеала. Волшебник ударил магией, но девушка, отбив удар, насквозь проткнула его рапирой. Я увидел пробежавшие по клину красные искры. Ученица направила удар по рапире, пробив тем самым защиту волшебника.
Рядом запела волынка. Горцы вырвались на площадь. Через минуту мы тоже прорвались к Сенату, смяв последний заслон.
Дойдя до последнего предела, солдаты и ополченцы с обеих сторон уже не кричали лозунги, а просто матерились и орали.
Защитники Сената дрались отчаянно, тщетно пытаясь нас остановить. Падали бойцы, кончались патроны, но мы все неистово рвались вперед. И вот наконец ступени перед входом. Белый мрамор залит кровью и засыпан обломками. Между рухнувшими колоннами засели десятки стрелков.
– Ну, мужики! Вперед! На штурм! – скомандовал Харальд.
– Убьем тварей! – громогласным ревом отозвались наши бойцы.
Первым на ступени Сената заскочил горец. Он метнул небольшой топорик в солдата с трехцветным республиканским флагом и сам рухнул с простреленной головой.
Упавшее знамя подхватил другой мятежник. Его сразу убили. Знамя схватила девушка, но защищать ее уже было некому. Студентку сдернули с обломка колонны и, прежде чем я успел что-то сделать, размозжили голову прикладом винтовки.
Некоторые уцелевшие защитники уже бежали, напуганные яростью наших солдат и ополченцев. Другие бросали оружие, пытаясь сдаться. Не выжили ни те ни другие. Разъяренные люди никого не щадили.
В Сенат первыми ворвались я, Тирион, Генри, несколько рабочих и Харальд с двумя бойцами. Через десяток-другой секунд с другой стороны заскочил Ней Ластер со своими ополченцами. В короткой схватке мы убили последних защитников республики. Снаружи бой тоже затих.
– Все? – недоверчиво спросил Тирион.
По лестнице к нам спускались выжившие после обстрела сенаторы во главе с Адамом Гайером.
– Сударь Маэл Лебовский, вы победили, и мы сдаемся на милость императора.
Я медленно оглядел холл Сената. Везде лежали тела студентов, солдат, наших бойцов. Белоснежный мрамор был залит не успевшей свернуться кровью.
– И ради чего все это было?!
– Я не хотел крови, – поджав губы, ответил Адам Гайер. – Но я не снимаю с себя ответственности и готов ответить перед судом.
– Вас казнят!
– Если так решит суд, – спокойно кивнул сенатор.
– И это все? – зло спросил Ней Ластер. – Тысячи людей погибли только ради того, чтобы эта свинья сказала, что она не хотела крови?!
– Его будут судить, – твердо ответил я.
– Я проиграл, и вы должны достойно и с честью обращаться с побежденным противником.
– На что ты надеялся перед последним штурмом?
– Я хотел сложить оружие, но мне не дали этого сделать фанатики, – с презрением ответил Адам Гайер. – Эти глупцы хотели до конца сражаться за бредовую идею равенства и братства.
– Так ведь ты, тварь, и дал им эту идею! – заорал я. – Чем ты думал, когда кричал «Долой монархию!» толпе студентов?! Ты думал, что они будут благоразумны?! Чем ты думал, когда провоцировал толпу на бунт?!
– Так, значит, его будут судить, а потом сошлют в колонию?!
