Выйти из дома и сгинуть без следа? О да! Сдается мне, в славном городе Ленинцген такое действительно в порядке вещей. И даже до озера никто не потащит, прикопают где-нибудь в укромном уголке, и все дела…
Усадьба магистра-управляющего не уступала соседним ни высотой ограды, ни основательностью ворот. На мощных створках красовался герб рода: алую левую половину отмечала черная семиконечная звезда, на белой правой раскинулись три красных птицы, очертаниями напоминавшие геральдических журавлей. Внутрь нас запустили незамедлительно, графу даже не пришлось окликать охранников. Тех оказалось четверо, а караульная будка с бойницами и узенькой дверью вполне могла выдержать самую настоящую осаду.
Граф Хирфельд перекинулся парой слов с молодым ритуалистом и направился к выстроенной поодаль от двухэтажного особняка конюшне. Слуги немедленно приняли лошадей, и мы прошли в дом, где нас встретили седовласый дворецкий и троица разновозрастных детей, два мальчика и девочка.
— Супруга на сносях, — пояснил граф, снимая шляпу. — Ей позволительно пренебречь обязанностями хозяйки.
Магистр-управляющий оказался молод — не старше тридцати, — отчасти его старили густая борода и мрачное выражение, казалось, намертво прикипевшее к худому осунувшемуся лицу. Идеально завитые локоны были черными как смоль, и оттого серые глаза смотрелись слишком светлыми.
— Прошу, магистр! — указал граф на лестницу. — В вашем распоряжении весь второй этаж левого крыла.
— Удобно ли это?
— Бросьте!
Я не стал рассыпаться в благодарностях и поинтересовался:
— Когда вам будет угодно обсудить дела?
— О делах поговорим после ужина, — решил хозяин дома. — Приводите себя в порядок и спускайтесь. Вашим людям накрыть отдельно или они присоединятся к нам за столом?
— С вашего позволения, отдельно, — попросил я, не обратив внимания на злой взгляд маэстро Салазара. — Это был долгий день, им следует отдохнуть.
Граф взглянул на бледное лицо Уве и кивнул.
— Как скажете, магистр…
Второй этаж левого крыла графской усадьбы мог приютить компанию куда больше нашей; там было три опочивальни, просторная гостиная и уборная.
— И как будем размещаться? — с хитрым прищуром поинтересовался маэстро Салазар. — Кинем жребий?
— Я в одной комнате с тобой спать больше не буду, — проворчал Уве, устало плюхнулся на стул с гнутыми ножками, мягким сиденьем и резной спинкой, после добавил: — И никто не будет по доброй воле, так что все очевидно.
— Экий ты стал резкий в суждениях, братец! — с усмешкой сказал Микаэль.
— Просто вымотался.
— Отдыхай, пока время есть, — посоветовал я и, поскольку все и в самом деле было предельно очевидно, позвал ведьму: — Идем, Марта!
Приглянувшаяся мне спальня оказалась просторной и светлой, с широченной кроватью, платяным шкафом и небольшим столиком у выходившего в сад окна. Я выложил на изрядных размеров сундук чехол с мушкетом и бросил на пол саквояж. К слову, о саквояже…
Открыв дорожную сумку, я проверил замотанный в лоскут шар алхимического стекла и задумчиво поджал губы. Выкинуть бы его, но нельзя, такая беспечность точно боком выйдет. И при себе держать почти столь же безрассудно. Не важно — вырвется потусторонняя сущность на волю или кто-то знающий обнаружит ее узилище, результат меня не порадует.
— Принесли горячую воду, магистр! — послышался из гостиной голос Уве.
Я закрыл саквояж, вытащил из дорожного мешка запасную одежду и туфли, посмотрел на Марту и покачал головой. Та перехватила мой взгляд и вопросительно приподняла брови.
— Попрошу графа вызвать портного, надо сшить тебе дорожное платье.
— Серьезно? Это наша главная проблема? — скривилась ведьма. — А что там твой дружок о петле болтал?
— Повесят нас или нет, тебе новое платье в любом случае не помешает, — пожал я плечами и отправился приводить себя в порядок.
Девчонка лишь фыркнула, но промолчала, поскольку я был кругом прав. Никто не видел, как Марта зарезала брата-заклинателя, поставить ей это в вину не могли. В этих же обносках ведьма походила на бродяжку, что привлекало к нашей компании совершенно ненужное внимание. Да и в город ее в таком виде не послать, а мало ли какая надобность в том возникнет?
