Сбегать я не собирался. У меня в Минске жена и сын. В своем времени я читал байки о заграничных поездках в СССР. Дескать, выпускали группами и под контролем искусствоведов в штатском. Отчасти так. Но… Высоцкий к Марине Влади летал в сопровождении КГБ? В одиночку из СССР выезжали дипломаты, специалисты по внешней торговле, деятели искусства и многие другие. Невозможно проконтроливать всех. Поэтому поступали так. Человек съездил за границу и вернулся без проблем, значит, надежный. Дома остается семья – не убежит. Бывал за границей неоднократно – совсем наш. Главное, не болтать лишнего по возвращению. Как сладко живут на загнивающем Западе, и сколько у них сортов колбасы в магазинах…
В этот раз в Шереметьево меня досмотрели. Ничего лишнего не нашли. Нет, икра была – две маленькие баночки. Водка – одна бутылка, коньяк «Двин» – одна. Все по нормам. А зачем мне контрабанда? У меня в Германии счет в банке.
В аэропорту Франкфурта меня встретил сам Циммерман.
– Сувенир из загадочной России! – сказал я, вручая ему пакет с коньяком и икрой.
– Любите вы пошутите, Серж! – рассмеялся он. – Хотя ваш коньяк хорош. Я поверил, что его пил Черчилль.
– Мне нужно верить, – заметил я. – Я честный.
Циммерман заулыбался и потащил меня к машине. По пути я рассказал о своей идее.
– Вы – гений, Серж! – отреагировал Циммерман. – Никто из писателей не додумался отдать гонорар на доброе дело. И какой гонорар! Теперь немец, покупая книгу, будет знать, что жертвует на доброе дело. Вы знаете немецкую душу, – он погрозил мне пальцем. – Коллосаль! Продажи возрастут в разы.
«Только автору от этого ни горячо, ни холодно, – подумал я, – денег он не увидит». Вслух этого я говорить не стал. У Циммермана свои интересы, у меня – свои.
– Вы не правы, – возразил я, – насчет «не додумался». Есть прецедент: Солженицын и его «Архипелаг».
– Это политика, – он пренебрежительно скривился. – Никто не знает, как пополняется этот фонд и как он расходуется. У нас будет прозрачно. В любой миг предоставим отчет и банковские документы. – Кстати, – Циммерман вручил мне чековую книжку. – Пока фонд не создан, купите себе чего-нибудь. Счет в вашем распоряжении.
– Данке! – поблагодарил я.
Бросив вещи в гостинице, я отправился к Байеру. Он ждал. Перед отъездом я позвонил ему из Минска, затем – из номера.
– Комплимент из Минска! – сказал я, вручая ему пакет.
– Благодарю! – сказал он, рассмотрев подарок. – Чувствуется, что вы русский. Водка и икра.
– Предпочитаете свиную рульку?
– Что вы! – засмеялся он. – В моем возрасте жирное есть вредно. У меня к вам просьба. Не могли бы подписать книги внучке? Она поклонница вашего таланта. Узнав, что прилетаете, рвалась познакомиться. Еле отговорил.
– Давайте! – сказал я, доставая ручку.
Байер достал из-под прилавка «Экстрасенса» и «Курта». Я спросил имя внучки и подписал обе книги – сначала по-русски, затем по-немецки.
– Гут! – сказал Байер, прочитав. – Она будет в восторге. Еще никто в Германии не имеет автографа Девойно. Так что она первая. Подружки умрут от зависти.
– Завтра у меня автограф-сессия на выставке, – сказал я. – Начало в десять часов. Пусть приходят.
Байер кивнул и спрятал книги.
– По телефону сказали, что хотите поговорить. О чем?
– О деле.
– Каком?
– Я предлагаю вам возглавить благотворительный проект.
– Хм! – пожевал он губами. – А подробно?
– Вы специалист по производству средств реабилитации для инвалидов. Изготавливаете костыли, коляски, протезы. Я хочу организовать подобное производство в Минске. Немецкое оборудование и, на первых порах, материалы. Затем, надеюсь, станем выпускать свои. Нужно подобрать номенклатуру оборудования, обучить специалистов из СССР и организовать поставки.
– Кто будет за это платить?
– Я.
– Вы так богаты?
– Мои книги хорошо продаются. На банковском счету – около семисот тысяч марок. К новому году будет миллион.
– Это хорошие деньги, – кивнул он. – Но их мало. Сколько у вас инвалидов?
– Точную цифру не знаю, но многие тысячи.
– Тем более, – сказал Байер. – Протез не массовое производство, поэтому дорог. Много ручного труда. Вашей фрау его подгоняли?
