- Скажи-ка, Полинка – отвлекая внимание, спросил, закуривая Брама – если не ошибаюсь, у кенов Род, прайд?
- Ну да – кроша салат, сдула набежавшую прядь со лба та – а чего спрашиваешь? Знаешь не хуже меня.
- Знаю – кивнул путник, спешно туша сигарету о траву и усаживая подбежавшего покрестника на колени – вот у кенов Род, прайд, а у баюнов как? Кошара что ли?
Из-под стола раздалось обиженное ворчание.
- Кошара это у овец, у баранов в частности. У баюнов гнездо.
- Да ну? – вытаращил глаза Брама – это птицы такие? Представляю, как они орут по весне, а если уж нагадят сверху!
Ворчание усилилось, Полина содрогаясь от смеха все еще пыталась резать салат, а из-под стола выполз мрачный «птиц»:
- Вот он, человеческий шовинизм во всей его неприглядности! Ну, гнездо, ну поем, имеем право. Вам завидно?
- Просто представил тебя в гнезде высиживающим яйца. Раз гнездо, то яйца должны быть, вон как у них.
Баюн с кислой миной посмотрел на устроенное на колесе от телеги гнездо бусола.
- Обозначение питомник устроит? Питомник имени товарища Шумана.
- Даже так?
- Да – кивнула Полина, вытирая руки полотенцем и махнув шептавшимся на опушке Доктору с Ирисом - если для кенов кумир Доктор, то для баюнов – Шуман. Он их создатель. Началось все со спора времен разворачивания «Проекта». Журбин выбрал собак, Шуман кошек.
- Шуман не прогадал! – гордо возвестил Икс – сумел бы кен доставить его на «Альфу»? Не смог, а вот мой папенька…
- Прохвост – констатировала Полина – попадись он мне. Всю шкуру спущу, несмотря на конвенцию разумных видов.
- Погодь, так ты что, отпрыск Барсика? Того самого что телепортировал Шумана прямо в стартующий звездолет?
- Говорил же, миль пардон вам, что величаете по отчеству. Вы резко поднялись в моих глазах.
- Так вот где я видел эту хитрую рожу, а то вспомнить не могу! Точно, капля в каплю Барсик, ешкин кот!
- О чем речь? – подошел рассматривая стол Журбин – вижу у вас тут дискуссия.
- Да вот вспоминаем прощальную шутку Шумана.
- Знатный фортель выкинул – присаживаясь, вздохнул он – кто мог знать. Едва прибыли на космодром, как он испарился вместе с котом. Прыгнул за «Альфой» прямо на орбиту. Улетел-таки, шельмец, к своим звездам и был прав. Мечты надо осуществлять и завершать, иначе это не мечты, а так, мелкие сиюминутные желания.
Заколыхались мясистые стебли крапивы, и, разя винным духом, от погреба потянулась нестройная процессия. Гордеич о чем-то спорил с Самумом, рубя рукой воздух, следом жмурился кошачьими глазами Призрак и Шухов, как всегда в черной, потертой броне. Не иначе как с далекого рейда по вероятностям Зоны.
- А вы как в погреб попали? – спросил Брама, трепая Шухова по могучей спине – ведь только двое заходило.
- Местечко это давно пристреляно – ухмыльнулся тот – мы с Призраком не впервой там заправляемся.
- Деда, ты что, подпольную забегаловку устроил? – уперла руки в боки Полина – а ну, говори мне как на духу!
- Да я ить, это, ну… - отнекивался Гордеич, потихоньку пятясь за спину Самума.
От дальнейших разбирательств его спасло фурчание подъехавшей к воротам машины. Семецкий выбрался из салона и приветственно махнул компании, потирая в предвкушении руки.
- Рад всех видеть в добром здравии! Полина, ты чего молнии мечешь? Ей право, на этот раз я ни при чем.
- Тебя никто и не винит. Пока не винит. А ну-ка, дыхни! – шагнула она, потянув носом воздух.
- Ну, слава Богу, а то чуть что, так кругом Семецкий виноват! - развел руками тот и на всякий случай дыхнул.
Присутствующие засмеялись и принялись за угощение. Благо, свежий воздух способствовал этому как нельзя лучше, и даже Верес уплетал за обе щеки, вызывая всеобщее умиление. Представителям прочих разумных рас, не мудрствуя лукаво, поставили тарелки прямо в траву. Представители не возражали, и на конвенцию разумных видов не ссылались. Лопали, временами, попеременно издавая то кошачье, то собачье урчание, пытаясь залезть в миски друг другу.
