Рестарт - страница 25
– Не такие уж они глухие, – отвечаю я. – Старушка из двадцать второй отлично слышала, как ты воздух испортил.
– Вот такого Чейза мы знаем и любим, – смеется Эрон.
Когда мы втроем, подобные шуточки кажутся смешными, но при пожилых людях – уже нет. Они в основном очень дряхлые. И уж точно заслуживают больше уважения, чем мы им оказываем. Эрон и Питон ходят в дом престарелых не по своей воле, а по приговору суда, и поэтому здешние постояльцы стоят им поперек горла. Раньше они меня тоже, скорее всего, бесили, просто из-за амнезии я этого не помню. А сейчас мне с ними даже интересно. Они помнят много такого, о чем мы можем только прочитать в исторических книжках. Например, у женщины из триста двадцать шестой отец был пожарным и тушил потерпевший катастрофу дирижабль «Гинденбург». Мужчина из триста восемнадцатой на дежурстве в хьюстонском Центре управления полетами поддерживал связь с Нилом Армстронгом, когда тот первым из людей ступил на поверхность Луны. А абсолютно слепой обитатель двести девятой комнаты потрясающе рассказывает о своей детской дружбе со звездой бейсбола Джо Ди Маджио, с которым он рос на одной улице.[4]
Если в комнате никого нет или ее хозяин спит, мы должны оставить на столе пакет сока и пачку печенья. В комнате сто двадцать мы застаем дедушку, уютно похрапывающего в большом мягком кресле. Мы уже собираемся тихонько уйти, когда мне на глаза попадается стоящая на тумбочке старая черно-белая фотография. На ней молодой солдат, склонив голову, принимает военную награду от важного вида мужчины в круглых очках со стальной оправой.
– Это президент Трумэн? – шепотом спрашиваю я.
– Какая разница? – отвечает Эрон. – Пошли скорее. А то сейчас Дамблдор проснется и все уши нам изъездит.
Но мне, в отличие от Эрона, интересно.
– Единственная награда, которую вручает лично президент, это медаль Почета. Этот дед – герой.
– Да ерунда, – усмехается Питон. – В его молодости было столько войн, что медали раздавали налево и направо, как шоколадки.
Спорить я не хочу и, вздохнув, вслед за приятелями иду к выходу.
– А все-таки интересно, что он такого сделал. За просто так медаль Почета не дают.
– Наверно, трицератопса завалил или еще какую-нибудь тварь, – лениво предполагает Эрон. – Идем. Мы уже почти закончили.
– Это был птеродактиль, – раздается насмешливый голос у нас за спиной.
Мы дружно оборачиваемся. Хозяин комнаты, седой старик, уже не полулежит, а, слегка сутулясь, сидит в кресле.
– Я зарезал его каменным ножом.
Я делаю шаг вперед.
– Сэр, это вы на фотографии?
– Нет, это Гарри Трумэн. И вообще, ты не видишь, что я занят? Мне, чтобы только с кровати встать, полчаса надо. А потом еще час, чтобы с этими дурацкими ходунками доползти на тот конец комнаты.
Разумеется, ничем он не занят. Просто хочет, чтобы его оставили в покое. И, возможно, мы ему не слишком приятны – и понятно почему, ведь он, как и многие другие обитатели этого места, не больно-то тугоух.
– Простите меня, – говорю я и выхожу в коридор, где меня ждут Эрон с Питоном.
– Тебе, Эмброз, еще учиться и учиться, – говорит Эрон. – Учти, если Дамблдор начнет разглагольствовать про войну, тебе придется его слушать, пока не станешь таким же стариком.
Должен признать, что совет он мне дал, судя по всему, хороший.
– Ладно, – говорю я. – Давай скорее заканчивать.
Мы направляемся к последней оставшейся на этаже комнате, расположенной в дальнем конце коридора.
– Ну, вот почти и все, – устало вздыхает Эрон. – Восьмое Небо, и мы свободны.
– Восьмое Небо? – переспрашиваю я.
– Она тебе понравится, – говорит Питон. – Знаешь, что значит «на седьмом небе»? Так вот эта старая клуша обитает минимум на одно небо выше. Она уверена, что живет в роскошном отеле и что мы доставляем ей заказ из ресторана.
Когда я вижу миссис Свонсон, которая порхает по своей гостиной в розовом пеньюаре, расшитом блескучими цветочками, мне становится за нее неловко. Она явно потеряла связь с реальностью, и это совсем не кажется мне забавным. Сначала миссис Свонсон думает, что мы явились со светским визитом, и просит нас «организовать уголок для приятной беседы».
