Выстрел носового орудия «Авроры» возвестил начало испытаний, и находившиеся в рубке яхты прильнули к окулярам биноклей, разглядывая сквозь завесу дождя и снега происходившее на полигоне.
Поначалу ничего, кроме плоских скал, поросших деревьями, не наблюдалось. Напряжение достигло апогея, но вот, словно по мановению волшебной палочки, над лесом возникла огромная человекоподобная тень, и вздох облегчения вырвался у присутствующих. Кто-то даже захлопал, но суеверные члены госприемки аплодисментов не поддержали - не говори «гоп». Алексей Николаевич также ничем не продемонстрировал своих чувств, всматриваясь в первого отечественного тектотона, который после ходовых испытаний заступит на охрану западных рубежей империи и качественно повысит боевую мощь российской армии.
Тем временем дверь в рубку распахнулась, и внутрь шагнул разгоряченный Вильгельм, в рукав которому вцепилась несчастная Гермина, безуспешно пытаясь умерить восторг ветхого супруга. От возбуждения старый немецкий дядя перешел на ломаный русский:
- Это есть великий победа! Есть победа немецкий оружия! Немецкий дух доказал свое, я-я, превосходство! Тилли-Вилли! О, это есть шутка в мою честь, господа! Я есть буду хороший броненосец!
Алексей Николаевич понял, что бывший кайзер вообразил, будто присутствует на испытаниях немецкого тектотона, и распорядился устроить старика поудобнее и поднести ему кружку горячего грога. Сам же вышел из рубки и энергичной походкой заправского моряка, которому и качка нипочем, направился к собравшимся на носу яхты офицерам, среди которых находился и Малиновский со своим неизменным ассистентом Мэнни.
Александр Александрович о чем-то переговаривался с худощавым, походившим на рыцаря печального образа Дзержинским. Рядом с ними, крепко вцепившись в леер, стоял Тухачевский, чей черный плащ рвал неистовый ветер, делая его похожим на расправившего крылья мрачного демона. Малиновскому пришлось возвысить голос, чтобы перекрыть шум ветра и грохот волн, утюжащих скалистый берег и шхеры:
- Все перспективные образцы существуют в единственном экземпляре! У нас нет необходимых мощностей запустить их в серию, да еще с использованием только отечественных комплектующих.
Дзержинский что-то ответил, но порыв ветра отнес слова, и Алексей Николаевич ничего не расслышал. Тухачевский первый заметил приближение Государя. Он шагнул навстречу, подхватил его под локоть, помогая преодолеть очередное столкновение яхты со стальным балтийским валом, от чего палубу окутало облако брызг.
- Не лучшая погода для испытаний, господа, - сказал Алексей Николаевич. Яхта сблизилась с берегом, демонстрируя все мастерство капитана и команды - невыверенный поворот руля, и «Штандарт» мог сесть на мель, как случилось в этих же местах много-много лет назад и чему Государь, тогда еще мальчишка, являлся свидетелем.
- Условия максимально приближены к боевым, - ответил Михаил Николаевич. - По программе испытаний тектотон должен потопить баржу у второго пирса, - он протянул руку, указывая на выступающую в море полоску, у самого края которого поднималась и опускалась на волнах неповоротливая посудина.
- Орудиями? - осведомился Дзержинский.
- Феликс Эдмундович, вы сами категорически запретили загрузить в тектотон хоть что-то взрывчатое, - усмехнулся Тухачевский. - Стрельба, конечно, будет, но холостыми. А дальше ему, точнее, экипажу тектотона придется действовать в буквальном смысле руками.
- Вижу его! - воскликнул Малиновский. - Он движется не по пирсу!
Тухачевским посмотрел в бинокль:
- Ну, конечно же, передвигается по дну, благо глубина позволяет.
Он не успел закончить. Ослепительная вспышка. Оглушительный грохот, перекрывший шум ветра и волн. Свист. И - взрыв! По правому борту яхты взметнулась огненная колонна, жаркая волна хлестнула по стоящим на носу людям. Алексей Николаевич не успел пригнуться, и упругий кулак взрывной волны опрокинул его на палубу. Взревел тягучий, надрывный сигнал тревоги.
Когда все четверо ввалились на мостик, стало очевидно: тектотон вышел из повиновения и расстреливал откуда-то имеющийся у него боезапас по «Штандарту», не отвлекаясь на другие корабли в акватории. От попадания миловали Бог да умелые действия капитана вкупе со слаженностью команды.
