Назавтра, перед началом вечернего занятия, Антон, объяснив причину, попросил у Глеба разрешения взять велосипед и съездить в Ряйселе.
— Хм, елы-палы, как же я тебя отпущу в рабочее время? — спросил Глеб, покручивая тонкий ус. — Вас сюда прислали заниматься, а не девочкам подарочки, видишь ли, покупать.
— Глеб, ведь время для меня не пропадет. Семнадцать километров туда, семнадцать обратно, тридцать четыре километра на вело — это нагрузка.
— Так, так, — Глеб задумался. — Что же, ладно, запишем урок в журнале: «Велосипедный марш тридцать четыре километра». Что, правильно?
«Вот подлец!» — подумал Антон, но делать было нечего.
— Ладно! — сказал он нехотя. — Можно идти?
Он заскочил в сарайчик, взял пятирублевую бумажку, спрятал ее в кепку и побежал к мосткам.
Преодолев семнадцать километров гористой песчаной дороги, где сплошь и рядом приходилось слезать с велосипеда и бежать с ним в гору, Антон за несколько минут до закрытия ввалился в магазин. Посетители с любопытством уставились на могучего белокурого парня, загоревшего дочерна, одетого в белую ветхую майку и плохонькие штаны. Очень молодой, он оброс светлой бородкой, громадные запыленные ступни были босы. Примерно такое же впечатление произвел бы первобытный человек, появившись в музыкальном салоне.
Антон подошел к прилавку и стал внимательно разглядывать полки с товарами.
— Что для вас, молодой человек? — нарочито небрежно, скрывая интерес, спросила его молоденькая продавщица.
— Девочка, — начал Антон.
— Да, мальчик?..
— Девочка, пособите нашему горю. Нас пять парней, и надо подобрать подарок такой же симпатичной девушке, как вы.
— Да? Что же вы хотите подарить?
— А что бы вы, например, хотели себе в подарок?
Девушка рассмеялась.
— И где это такие хитрые живут? Мало ли что я хотела бы! Ну, швейную машину, радиолу, можно шерстяную кофточку на худой конец. А много у вас денег?
— Два рубля.
Все рассмеялись.
— Ну, мальчик, ко мне с такими подарками и не подступайтесь. Тоже мне — пять парней, говорите, и всего-то вас на два рубля хватило?
Антон только вздохнул.
— Да, плохи ваши дела, вытолкают вас всех пятерых прямо с порога. Вот будь вы побогаче, я бы показала кое-что…
Она прошла вдоль прилавка и сняла с полки нарядную красную с белым коробку. Внутри на белой атласной подушечке лежал красивый флакон. «Белая сирень», — прочитал Антон.
— Вы понюхайте только, — сказала девушка. — Вот это подарок так подарок! Любая барышня сразу на шею бросится.
— Бросится, говорите? — задумчиво переспросил Антон.
— Непременно! А впрочем, нюхайте не нюхайте, вам от этого легче не станет — четыре шестьдесят стоит!
— Девушки, — обратился Антон к стоявшим у прилавка подружкам продавщицы, которые с видимым удовольствием и интересом следили за развитием событий, — а вы что скажете: хороший это подарок?
— Самый лучший! — ответили ему.
Жгутов стоял, опустив лохматую голову.
— Молодой человек, быстрей выбирайте, мне магазин закрывать надо, — сказала продавщица.
— Эх, была не била! Девушка! Давайте «Белую сирень»!
— А деньги?
Антон вздохнул, снял кепку и вынул сложенную в узкую полоску пятирублевую бумажку, распрямил ее, разгладил ребром ладони на прилавке и отдал.
— Вот так так! Ну и расчетливый ныне молодой человек пошел! Имеет пять рублей, а норовит за два отделаться. Ай-яй-яй, нехорошо, нехорошо, — покачала головой продавщица, заворачивая коробку.
— Эх, милые, рассказал бы я вам…
Он с отчаяния купил на сдачу книжку-малютку и шелковую ленточку — для смеха, чтобы подарить новорожденной, попрощался и вышел на крыльцо, вконец расстроенный. Девушки за его спиной сразу застрекотали наперебой, обсуждая происшествие.
Хотя назад дорога чаще шла под гору, Антон ехал медленно. Сомнения и раскаяние жгли его душу.
Самбисты, ожидая Антона, сидели у костра. Радостными возгласами встретили они премьер-министра, вернувшегося из ответственной зарубежной поездки. Жгутов с убитым видом подошел к ним и уселся на землю, вяло сделав приветственный жест.
— Что с тобой? Деньги украли?
Он помотал головой.
— Не тяни! В чем дело? Бабку какую-нибудь переехал по дороге? Велосипед сломал?
