К полудню на перекрестке двух дорог около огромного валуна расположился шумный табор. Преподаватели сидели в сторонке, уточняя маршрут и очередность забегов. Корженевич подозвал Антона и спросил, все ли в порядке.
— Да, только еще нету Пильщикова.
— Как нету?!
— Он где-то неподалеку ловит рыбу, обещал прийти ровно в двенадцать.
— Вечно у вас не как у людей! — разозлился Глеб. — А если он вовремя не придет, для него одного все снова затевать? Вот народ так народ — никогда гладко не получается!
— Да, но есть нам что-то надо, — возразил Антон, — а денег на мясо нет, сам знаешь. Да вот и Женька! — Он обернулся на общий шум, сквозь который пробивался громкий торжествующий смех Пильщикова.
— А ну, что там? — Глеб поднял брови. — Посмотрим.
Они протиснулись сквозь толпу и чуть не опрокинули ведро с водой, полное рыбы. Но на ведро никто и не глядел: рядом на траве лежала огромная щука.
Глеб подцепил ее за жабры и поднял: тяжелая скользкая рыба была больше метра длиной. Глаза его зажглись алчным блеском. Женька перехватил его взгляд и, продолжая рассказ, тоже уцепил щуку за жабры и настойчиво потянул к себе:
— Да, поймал это я малька, и будто кто шепчет мне на ухо: не вынимай, не вынимай, здесь быстринка, такое место щуки любят, пусть потрепещется. И вдруг — раз!..
— Ну-ка, ну-ка! — Глеб тянул щуку к себе, но Женька уцепился за нее еще решительней, и положение Глеба стало явно неудобным, он отпустил рыбу и раздраженным голосом закричал: — Сказано было всем — к двенадцати, а ты почему отдельно? Дисциплины не знаешь?
Кругом затихли. Не в обычае Женьки было сдерживаться, но сейчас он вызывающе взвесил добычу в руке и улыбнулся, как улыбается взрослый человек капризам ребенка:
— Так ведь двенадцати еще нет, и девочки еще не бежали…
Глеб не ответил и отправился к Подвысоцкому:
— Василий Ефремович, пора бы и начинать, что мы тут, до обеда канителиться будем?..
Наконец побежали девушки — им предстояло преодолеть пять километров. Подвысоцкий поехал за ними на велосипеде до поворотного пункта. Самбисты начали понемногу разминаться, пловцы посмотрели на них и тоже поднялись. Минут через двадцать пять Василий Ефремович вернулся, приколол лист бумаги к фанере и приготовился записывать показатели. Глеб держал секундомер.
Вскоре группами стали прибывать девушки, оживленные, запыхавшиеся, и едва прибежала последняя, Глеб выстроил мужчин — пятерых самбистов и шестерых пловцов, — скомандовал: «Внимание. Марш!» И они побежали. Подвысоцкий опять поехал на велосипеде. Вперед сразу вырвался Кирилл и легким ровным шагом помчался вперед. Женька, тяжело топая, увязался за ним.
— Женька, не тянись за ним! Сорвешь дыхание! — закричали самбисты, но он, не слушая их, бежал, стараясь не отставать от Кирилла. Скоро эти двое скрылись за поворотом. Валентин, Сергей и Антон бежали рядом первом километре быстро бежавшие пловцы их обогнали.
— Не осрамиться бы, — забеспокоился Сергей.
— Ничего, не осрамимся, они так восемь километров не выдержат, а мы минут в сорок уложимся, — ответил Антон.
И самбисты продолжали бежать тесной стайкой. Маршрут был очень тяжелый, дорога шла с холма на холм, встречались крутые подъемы до трехсот метров длиной, но были и спуски. Весь третий километр шел непрерывный подъем, и самбисты, держась все так же кучно и сохраняя прежний ритм, нагнали одного за другим всех пловцов, из которых только двое еще бежали, а остальные шли. Эти двое примкнули к самбистам и стали настраиваться на их темп.
— Валя! Нажми! — кинул Сергей лидеру, и они, ускорив шаг, быстро взбежали на вершину холма, оставив измотавшихся пловцов позади. Навстречу им к вершине уже бежал в обратный путь Кирилл, он улыбнулся, помахал рукой и помчался мимо все тем же легким широким шагом. Дыхания его не было даже слышно.
— Вот бежит! Сила! Как олень! — восхитились самбисты.
Почти добежав до поворотного пункта, они встретились с Женькой, который тоже бежал назад: он тяжело дышал широко раскрытым ртом, его голова моталась из стороны в сторону, ноги еле поднимались от земли.
— Женя! — крикнул ему Антон. — Иди шагом, мы догоним, тогда побежим вместе — легче будет.
