– Ему было очень плохо…
Там следы побоев… Видимо, кто-то его… Я сделала, что смогла. Но я хотела бы
просить вас, доктор, осмотреть его, потому что мне кажется…
– Вот и посмотрим вашего
друга, – улыбнулся доктор Недамански, не требуя больше никаких объяснений и
понимая, что в этой истории есть что-то личное.
– Он мне вовсе не друг,
– Марта смущенно покраснела, не зная, как лучше объяснить все, что произошло
ночью.
– Значит, гостя. Вы,
пани Марта, поступили очень правильно и милосердно, не оставив его одного, тем
более в такую погоду.
Он быстро собрал в свой
чемоданчик все необходимое, и вместе с Мартой они вышли из клиники к машине
доктора, припаркованной тут же во дворе.
Когда они вошли в
комнату, где жила Марта, Алексей снова спал, повернувшись на левый бок.
Услышав, что рядом кто-то есть, он открыл глаза и попытался встать, но охнул и
схватился за больные ребра.
– Это доктор Недамански,
– Марта поставила возле Алексея стул, а сама присела рядом на край кровати, где
спала Марцела.
– Здравствуйте, доктор,
– Алексей беспомощно улыбнулся.
– О, vaš přitel
je rus?[13]
– радостно воскликнул Недамански и тут же сам перешел на русский язык:
– Рад, очень рад
познакомиться, – он легонько пожал Алексею руку, а потом обратился к Марте:
– Пани Марта, почему вы
мне сразу не сказали, что ваш друг – русский?
– Потому что он мне
вовсе не друг, – в ответ сухо ответила Марта, – а просто человек, который
нуждался в помощи. А кто он – русский или нерусский – мне все равно.
– Это, пани Марта,
потому что вы не жили в России. А я жил. Почти три года. В самой Сибири. Учился
там, наукой занимался. Даже чуть не женился!
Он от души расхохотался.
– Да–да, милая Марта,
чуть не женился и не стал русским зятем. Это удивительные люди!
– Удивительные хамы и
пьяницы, – по-чешски возразила ему Марта, не разделяя восторга доктора.
– Ну, я бы не стал так
плохо говорить про всех русских. Я знаю, что среди них есть люди хорошие,
добрые, веселые. Главное, что они очень простые, искренние.
И, перейдя на русский,
весело подмигнул Алексею:
– Пить – так пить, а
бить – так бить?
В ответ Алексей тоже
улыбнулся:
– У нас есть другая
пословица: «Чем лучше вечером, тем хуже утром».
Доктор Недамански снова
от души рассмеялся и опять перешел на чешский, обращаясь к Марте:
– Знаете, пани Марта,
для нас, европейцев, русская душа – это действительно загадка. Европа никогда
не поймет, почему для русских, когда они собираются выпить, одна бутылка водки
– в самый раз, две бутылки – много, а три – уже мало. Вы-то сами можете это
понять?
– А зачем мне это вообще
понимать? Я видела, как им всем вчера было «мало», а потом нашла этого типа в
парке почти без чувств.
– По-моему, вы слишком
строги. Когда русские гуляют – у них это всегда от души.
– А когда приходят в
чужой дом? На чужую землю? Тоже от души?
Доктор Недамански
ласково взглянул на Марту:
– Давайте лучше осмотрим
нашего пациента. А про политику поговорим потом.
Надев очки, он стал
внимательно осматривать и ощупывать покрытое синяками и ссадинами тело Алексея.
– Где же это вы,
голубчик, так «поцарапались», а?
Алексей смущенно молчал
и лишь охал при каждом прикосновении доктора. Тот продолжал не торопясь
осматривать тело, сантиметр за сантиметром, пока не дошел до зарубцевавшегося
шрама на правом плече.
– Ну, голубчик, а это
кто вас так нежно «поцеловал»?
Алексей ничего не
ответил. Доктор Недамански снял очки и вопросительно посмотрел ему в глаза.
– Вы где-то воевали?
– Нет, я просто работал
в тех местах, где воюют. У меня опасная профессия. Я – репортер, делаю новости.
А там где воюют, стреляют, взрывают, случается всякое. В том числе и с нашим
братом.
Доктор вздохнул, а потом
взял Алексея за руку:
– Руки и ноги целы,
голова тоже, а все остальное, как говорится, до свадьбы заживет. Кстати, вы
женаты? Семья есть?
Алексей утвердительно
кивнул.
– А как с этим? – он
многозначительно указал взглядом на плавки Алексея. – Этому хозяйству,
наверное, тоже крепко досталось? Давайте-ка, голубчик, посмотрим…
– Доктор, – Алексей
смутился, взглянув на сидящую рядом Марту. – Я прошу вас, только не это…
