Я не из тех, кто сочувствует всем на свете. Такая уж у меня профессия. Когда выезжаешь на место преступления или заходишь в секционный зал, лучше на время работы оставлять сочувствие в раздевалке. Только так можно разграничить личную и эмоциональную жизнь. Но из каждого правила есть исключения. Как, например, этот приступ сплина, накативший на меня однажды вечером весной 2013 года после дня, проведенного в суде ассизов в городе Сент.
Я веду автомобиль по автостраде, убаюканный потоком новостей, льющимся с «Франс-инфо». Наслаждаюсь лучами солнца, которые освещают поля подсолнухов, зная, что это продлится недолго: вдалеке вырисовывается огромная полоса чернильно-черного облака, предвещающая грандиозную грозу. Обдумываю слушание. Одно из многих, ничего особенного. Я дал показания, ответил на вопросы. Рутина.
И все же не совсем.
По дороге домой меня охватило странное чувство. Что-то вроде волны горечи, связанной с образом жертвы, о которой шла речь во время слушания. Медсестра, решившая посвятить свою жизнь другим, а после погрузившаяся в алкоголизм и бродяжничество.
Заседание всколыхнуло воспоминания, вызвав в памяти картину места, где было обнаружено тело. Я как будто бы пережил этот момент заново.
Когда я прибыл в Ла-Рошель в мае 2011 года, была уже глухая ночь. Вызвавший меня полицейский сказал, что нужно искать стоянку возле железнодорожного вокзала, в двух шагах от отеля «Меркюр». Точных GPS-координат у меня нет, поэтому нахожу ее не сразу. Наконец мое внимание привлекает интенсивный ореол света, который выводит меня к машине спасателей.
Я паркую автомобиль, внутренне улыбаясь: даже мертвым не обойтись без спасателей!
Сегодня они предоставляют нам оборудование. Их генератор мурлычет в углу, подавая электричество на осветительный шар, закрепленный на шесте. Место преступления отмечено классической желтой лентой. Резкий свет освещает двух криминалистов в белых комбинезонах. Они сгорбились над рюкзаком. Никакого тела на горизонте. Рядом с криминалистами, на старом строительном поддоне, я замечаю совсем неуместный здесь горшок с остеоспермумом восхитительной красоты, с интенсивно-зеленой листвой и цветами, оранжевыми с примесью фуксии.
Нахожу старшего следователя.
– Добрый вечер, туда пока нельзя, там работает команда криминалистов из Орлеана.
– Из Орлеана? Не далековато ли от Ла-Рошели?
– Да, но прокурор не хочет, чтобы говорили, будто мы жалеем средства на расследование смерти бомжей. Хотя наши ребята ничуть не хуже…
– Я знаком с ними и нисколько в них не сомневаюсь. Но где же работают криминалисты?
Я не вижу ничего, кроме горшка и рюкзака.
– В старом бункере времен последней войны, там, в зарослях рядом со стоянкой. Этот бункер превратился в своего рода пристанище для местных бездомных. Между прочим, о теле нам сообщил бомж.
– А где он?
– Спасатели отвезли его в больницу. Он был совершенно потрясен. Когда мы прибыли, он показал нам труп женщины в бункере, а потом рухнул как подкошенный. Шок. Как мы понимаем, это была его подружка. Его самого положили в психиатрию, подлечить. Кстати, он там оказывается не впервые.
– Понятно, спасибо. Я подожду.
К счастью, у меня с собой термос с кофе.
Горячий кофе – незаменимая вещь во время ночных бдений возле трупа.
Вот уже добрых два часа я регулярно потягиваю свою дозу кофеина, уютно устроившись в машине. Когда прибывает прокурор Ла-Рошели, криминалисты с осветительными шариками за спиной уже давно исчезли в бетонном бункере. Прокурор еще раз вкратце рассказывает мне о бомже, указавшем на тело, и о своих первых наблюдениях. Бедняга искал свою подружку, от которой к тому моменту не было ни слуху ни духу уже неделю. Он обыскал все излюбленные места бездомных и только потом нашел ее в бункере, где они время от времени встречались. Ее зовут Сильви К., 46 лет, бывшая медсестра, полностью маргинализованная.
Наконец криминалисты выходят из бункера. «Дело за вами, док, мы закончили. И держитесь там…» Я быстро понимаю, на что намекает парень. Уж точно не на способность бесстрашно лицезреть смерть. Мы с ними знакомы, так что они в курсе, что опытному судебному эксперту нечего тут доказывать. Нет, в этом случае мужество нужно, чтобы противостоять горам всевозможного мусора, затрудняющим движение. Облаченный с головы до ног в защитную экипировку, я осторожно продвигаюсь и вхожу в помещение. Это бывшее убежище для личного состава на случай бомбардировки, что-то вроде длинного очень узкого бетонного арочного коридора c выходами на каждом конце.
