– Тут все не по-русски. Я ничего не понимаю.
– Что бы ты хотела съесть?
Девушка задумалась.
– Закажи, что-нибудь настоящее немецкое.
Я бегло просмотрел меню и сказал, подошедшему кельнеру:
– Два айсбайна по-берлински, пожалуйста, и темного пива.
– Что ты выбрал? – поинтересовалась Сашка.
– Свиную рульку с пивом.
Девушка поморщилась.
– Это, наверно, очень жирная свинина? Учти, если мне не понравится, будешь есть все сам!
В ожидании заказа, я рассматривал людей за соседними столиками. Мое внимание обратила на себя пара мужчин, сидевших недалеко от нас. Один из них был пожилым негром в очках, другой, тоже не молодой, – белым. Оба выглядели очень солидно в дорогих костюмах и больше всего напоминали профессоров из какого-нибудь Гарварда или Оксфорда. Они сосредоточенно поглощали сложное блюдо, состоящее из множества ингредиентов, запивая его вином. Между собой мужчины тихо переговаривались по-английски.
Появившийся кельнер ловко поставил на стол тарелки с айсбайном и большие стеклянные кружки в виде сапога, наполненные пивом. Окинув придирчивым взглядом свое творение, он удостоверился, что все в порядке и, пожелав нам приятного аппетита, исчез.
Сашка без энтузиазма посмотрела на огромную свиную ногу, лежащую перед ней на тарелке на толстом слое квашеной капусты. Чудо германской кулинарии дополняло гороховое пюре и хрустящие колечки жареного лука. Девушка боязливо попробовала гарнир и отложила вилку в сторону.
– Сережа, как это вообще можно есть? – обратилась она ко мне. – После такой еды я пойду в туалет, и буду жить на унитазе!
– Не ворчи. Попробуй мясо, – посоветовал я. – Смотри, оно все истекает соком из-под румяной корочки.
Сашка послушалась моего совета и, отрезав кусочек рульки, принялась старательно жевать. Я последовал ее примеру и, взяв в руки нож и вилку, попытался приступить к дегустации айсбайна. Но не тут-то было. Свиная нога упрямо не давала себя резать. Она вертелась и крутилась на тарелке, так и норовя, свалиться мне на колени. В тяжелой борьбе прошло некоторое время. Тем временем Сашка уже почти прикончила свою порцию и начала с интересом поглядывать на мою тарелку. Отчаявшись справиться с непослушным куском, я махнул рукой на приличия, отложил в сторону бесполезные столовые приборы, схватил рульку обеими руками и впился зубами в горячее, сочное мясо. По подбородку потек жир. Вкус был восхитительным. Проголодавшись, я так увлекся едой, что ничего не замечал вокруг. Только, наконец, разделавшись со свининой, я обратил внимание, что черно-белая пара по соседству, насмешливо смотрит на меня. Поймав мой взгляд, очкастый негр подмигнул своему приятелю и негромко ему сказал, рассчитывая, что я не понимаю по-английски:
– Видишь, Барни, как жрут эти немцы!
В общем, не считая этого удара по моему самолюбию, день прошел удачно. Когда мы, сытые и немного хмельные от крепкого пива, поднялись на свой этаж, Сашка только на минутку забежала к себе номер, чтобы переодеться. Спала она в моей постели.
Утомленные любовными играми, проснулись мы довольно поздно. Наскоро привели себя в порядок после бурной ночи и спустились вниз, чтобы позавтракать. Я не был особенно удивлен, когда в ресторане увидел весь цвет геономической науки в полном составе. Ученые заняли несколько столиков и восстанавливали силы после утреннего перелета из Москвы. У меня была фотография профессора Дарского, которую мне дал Тарантул, поэтому я его сразу узнал.
Мы подошли к руководителю делегации и представились. Создатель новой науки, Арриан Маркович Дарский, явно был человеком незаурядным. Его узкое лицо, с резкими чертами, выражало решительность и непреклонность. Светло-голубые глаза светились фанатичным блеском. Такие лица были у средневековых инквизиторов. Религией Дарского была геономика. Ничего иного для него не существовало.
Профессор крепко пожал мне руку, едва кивнул моей спутнице и, не откладывая в долгий ящик, начал горячо убеждать меня в том, что геономика – ключ к решению всех земных проблем. Он взволнованно доказывал мне важность правильной утилизации мусора для поступательного движения цивилизации, размахивая вилкой, с которой во все стороны летела тушеная капуста. Я стоял возле стола и чувствовал себя очень глупо. Хитрая Сашка незаметно упорхнула и уже нашла свободное место за столиком неподалеку. Видно было, что Арриан Маркович сел на любимого конька и это надолго. Наверно, фанатики ощущают время, как бесконечное падение в бездонную пропасть.
