Выключив телевизор, я проделываю свой обязательный утренний комплекс упражнений, принимаю душ и отправляюсь на кухню завтракать. Когда я уже пью кофе, раздается звонок в дверь. Бесшумно подойдя, я осторожно смотрю в глазок. В наше смутное время за излишнюю доверчивость можно получить шилом в глаз, а, если с той стороны окажется кто-нибудь побогаче, то и пулю. Перед дверью, однако, вполне мирно стоит высокий крупный мужчина в темном пальто и шляпе. На вид ему лет сорок пять-пятьдесят. В руках он держит кожаную папку. Мужчина мне совершенно незнаком. Хотя незнакомец выглядит солидно и, с первого взгляда, не представляет опасности, я все же не распахиваю перед ним дверь. Возможно почувствовав, что за ним наблюдают, он снова нажимает на звонок.
– Кто там? – спрашиваю я недовольным тоном.
– Открывайте, Баринов, – спокойно говорит басом мужчина. – Нам нужно поговорить.
Одной короткой фразой незнакомец расставил точки над i или, если кому-то так больше нравится, над ё. Квартиру я снимал под фамилией Васильев, и вообще был Васильевым уже несколько лет, а Бариновым я был когда-то давно, в другой жизни, когда работал в одной очень секретной организации, и выполнял очень секретные задания, о которых потом постарался забыть. Значит, мой непрошенный гость имел возможность почитать мое личное дело, которое я никогда не видел, но которое, несомненно, где-то до сих пор хранится. Теперь становится яснее вчерашний хвост за мной, но все же у меня остается еще много вопросов, ответы на которые, возможно, я получу в ходе общения с незнакомцем.
Я молча открываю дверь и вопросительно смотрю на мужчину.
– А вы не ошиблись квартирой? – спрашиваю я его на всякий случай.
– Не валяйте дурака, Баринов! На лестнице нам разговаривать будет не совсем удобно, а поговорить есть о чем.
Ну, что ж. Незнакомец прав. Посторонившись, даю ему возможность войти. Гость уверенно проходит в комнату и, не особо церемонясь, располагается в моем единственном кресле. Я, тоже оставив в стороне ненужные условности, сажусь напротив него на диван и вопросительно смотрю ему в лицо. Как бы проверяя мое терпение, он, не торопясь, достает сигареты и спокойно закуривает, не обращая на меня никакого внимания. Чего-чего, а терпения мне не занимать. Так мы и сидим некоторое время, разглядывая друг друга. Комната постепенно наполняется табачным дымом. Наконец решив, что проверка моего терпения закончена или просто докурив сигарету, незнакомец произносит:
– Вы наверно догадываетесь, что я пришел к вам по серьезному делу, а не на урок английского языка. Я ознакомился с вашим личным делом. Баринов Сергей Иванович. Нелегальная разведка. Специальность – разведчик-боевик. Впечатляющее начало – три боевых ордена, выполнение самых сложных и ответственных заданий. Потом, с развалом Советского Союза, вы уходите из организации, да еще и пытаетесь спрятаться от бывших коллег. Избегаете контактов, пытаетесь замести следы. Живете по поддельным документам. Вы, конечно, воображали Баринов, что хорошо замаскировались, и мы вас не найдем, но вы явно нас недооцениваете. Специалисты такого класса как вы на особом учете. Вас не трогали до поры, но теперь обстоятельства изменились, и нам понадобилась ваша помощь.
Незнакомец замолкает и грозно смотрит на меня. Впрочем, его грозный взгляд отнюдь не повергает меня в трепет.
– Как мне вас звать? – спрашиваю я просто так, из вежливости. Все равно он мне скажет вымышленное имя, под которым работает со мной. Но все же как-то нужно его называть, чтобы он не обижался.
– Можете звать меня Александром Александровичем, – сообщает мне гость и закуривает новую сигарету.
– Послушайте Александр Александрович, – говорю я спокойно, – мне кажется, что вы зря пришли ко мне. Я ушел из организации. Ушел раз и навсегда. Баринова больше нет. Меня не интересуют ваши проблемы. Решайте их сами.
– Вы давали присягу…
– Присягу я давал другой стране. Той страны больше нет и правильно, что ее больше нет. Стране, в которой я живу в настоящее время, я ничего не должен.
Мое упрямство начинает раздражать Александра Александровича. Его грубое квадратное лицо с агрессивно торчащим подбородком наливается кровью, густые брови хмуро нависают над маленькими холодными глазками, а толстые пальцы машинально сжимаются в здоровенные кулаки.
