Том пошел в раздевалку, Скотт — в тренажерный зал, где принялся ожесточенно поднимать штангу, пытаясь прогнать мысли об игре. Он никогда не мог соперничать с Томом, так же как Брэндон не мог соперничать с Сэмом. Семьдесят пять процентов против девяносто девяти. Все было именно так. Девяностодевятипроцентные сливки, сливки Американской Мечты. Сладкая жизнь, сверху взирающая на остальное дерьмо. Эти девяностодевятипроцентные, возможно, даже и не знали, что жизнь — это соревнование. Неужели это будет продолжаться вечно? Вечное карабканье вверх по лестнице. Он подумал об Адаме. Адам, который без труда бы победил всех и каждого.
Мысль о сыне успокоила Скотта. Не то, как тот с легкостью прошел бы все тесты и поступил в университет, не то, что он мог стать лучшим, а просто — мысль об Адаме. Скотт встал со скамейки, разобрал штангу и убрал чугунные кругляши на место. Конечно, он любил всех своих детей одинаково, как и положено хорошему отцу. Но Адам…
В раздевалке он переоделся в плавки, накинул халат и, чувствуя, что еще не готов встретиться с братом, быстро прошел мимо двери в парную. В клубе была джакузи. Скотт открыл дверь в комнату с ванной, и ему навстречу хлынули клубы пара. Скотт быстро скинул халат и скользнул в горячую бурлящую воду. Том был там — сидел в дальнем конце ванной.
— Ты меня напугал, — сказал Том.
— Да?
Они сидели, полностью погруженные в воду и пар. Окно выходило на городской лес, те же самые деревья, которые с другой стороны окружали Робин-роуд. Внизу стекло запотело, и деревья казались сплошной темной массой. Но в верхней части окна был хорошо виден кусочек голубого неба. Быстро промелькнула стая птиц.
Скотт пытался придумать какую-нибудь реплику, которая сгладила бы брошенную на корт ракетку, ругательства и все остальное. Расскажет ли Том обо всем, что произошло сегодня, Деборе?.. Или Сэму? Скотт не знал: иногда действия Тома были абсолютно непредсказуемы.
— Я думал, ты не любишь джакузи, — сказал Скотт. Раньше, много лет назад, в загородном доме Тома была такая штуковина, но он внезапно ее продал, а за счет освободившегося помещения увеличил детскую.
По лицу Тома пробежала какая-то тень, будто у него что-то вдруг заболело.
— Я и не люблю, просто в парной слишком много народу.
Том закрыл глаза. Тишину нарушал только шорох пузырьков воздуха, поднимавшихся на поверхность воды. Скотт смотрел на лицо брата и пытался представить, о чем тот мог думать. Теперь, конечно, не имело никакого смысла заводить разговор о «Симптоматике». Не сейчас. Скотту совершенно не хотелось сидеть в этой ванне наедине с братом. Нужно было просто попрощаться, принять душ, поехать домой и заняться настоящим делом, например наколоть дров — можно даже вместе с Брэндоном — или разобраться в гараже.
— Так как насчет «Симптоматики»? — совершенно спокойным голосом спросил Скотт.
Том открыл глаза. Выражение его лица заставило Скотта подумать: «Я должен был остаться в Бостоне, получить магистра, открыть собственный магазин — что угодно…»
— После того представления, что Гудукас здесь устроил? Ты что и правда хочешь иметь дело с кем-то вроде него? Да еще и втянуть в это наш бизнес? Маму?
Скотт промолчал. Только не начинай опять о том, что у нас обоих все просто отлично. Жены, дети, все.
Том больше ничего не сказал.
Брэндон лежал на диване в гостиной и смотрел телевизор. Эта новая стереосистема была суперкрутой, особенно когда рядом не маячил никто из семьи. Звук, картинка — все просто отлично. Бриллиантовая коронка на переднем зубе Унки Дета сверкала каждый раз, когда он открывал рот. И впервые Брэндон услышал второго рэппера, читающего глубоким голосом «Where the sun don't shine» каждый раз, когда Унка Дет говорил «Fuck you».
Внезапно в комнату вошел отец и встал между Брэндоном и экраном:
— Обязательно включать так громко?
— Я не вижу.
Отец отодвинулся:
— Пойдем поколем дрова.
— А?
— Нужно разобрать поленницу.
— Я отдыхаю.
Where the sun don't shine. Where the sun don't shine. И как можно было это пропустить? Сейчас-то он слышал. Унка Дет сидел за рулем своего «роллс-ройса», на коленях — голова девушки в золотистых шортах и седом парике.
