Я внимательно изучал его профиль, словно это могло что-то объяснить. Щёки раскраснелись, тёмные волосы небрежно разметались по подушке. Скэриэл прикрыл глаза рукой, как будто ему доставлял дискомфорт бьющий в глаза свет.
– Надеюсь, – холодно выдал он и прикусил губу.
Вдруг захотелось треснуть его по голове чем-нибудь тяжёлым. Он вёл себя так, словно я в чём-то серьёзно провинился. Не знаю, на что он взъелся, что именно из моих слов его так задело, но оправдываться я не собирался.
– Мне нужно домой. – Скэриэл приподнялся и быстро, не глядя перемахнул через меня. – Напиши потом, в какой день встретимся.
– Я думал, ты останешься и сегодня, – произнёс я растерянно.
– Вспомнил, что есть дела.
Что это ещё за внезапное бегство!
– Джером ещё с тобой живёт? – внезапно спросил я и осёкся.
Я абсолютно не понимал, что несу. Конечно, я знал ответ на этот вопрос. Знал, но всё равно, как полный придурок, захотел озвучить его. Для чего?!
– Ну да. – Скэриэл остановился, держа в руках ботинок. – А что?
– Ничего. – Я стыдливо опустил глаза и развернулся.
Он не ответил, а я готов был провалиться сквозь землю.
– Спишемся, – буркнул Скэриэл, осмотрел двор и, убедившись, что никого нет, вылез из окна. Я закрыл за ним ставни, задёрнул шторы и, оставшись в одиночестве, громко выругался.
Клетка с Килли ещё со вчерашнего вечера стояла на полу. Канарейка бойко прыгнула с жёрдочки на лесенку и обратно.
Я устало помотал головой и произнёс, обращаясь к нему, как будто Килли о чём-то спросил:
– Не хочу об этом даже думать.
Выпустив его полетать, я угрюмо уткнулся в подушку и закричал, заглушая крик, не в силах успокоиться. Но этого было мало, и я пару раз ударил по одеялу.
При этом мне было сложно определиться, на кого я больше злился: на Скэриэла за его идиотское, ничем не оправданное поведение или на себя за то, что так жалко упомянул Джерома. И как бы я ни старался об этом не думать, мысли упрямо лезли в голову.
– Пошёл он к чёрту, – проворчал я, улёгшись.
Мы оба свободные люди и можем общаться с кем хотим – не важно, полукровка это или чистокровный. Неужели он возомнил, что я должен вечно сидеть в четырёх стенах и общаться только с узким кругом чистокровных, таким образом теша его самолюбие полукровки? В спину упирался учебник по истории тёмной материи, и я с огромным удовольствием скинул его на пол.
Вечером, когда мне казалось, что день уже порядком испорчен и ничто больше не сможет выбить меня из фантомного равновесия, которое я по крупицам восстанавливал всё оставшееся время, стало в разы хуже.
Стук в дверь не предвещал ничего хорошего, и всё же мне ничего не оставалось, как произнести:
– Входите.
Сильвия появилась на пороге и строго проговорила:
– Господин Уильям просит в свой кабинет.
Кажется, она поняла, что Скэриэл был у меня, и вновь заняла недружелюбную позицию. Скэриэла она не переваривала, а само его появление в стенах этого дома воспринимала не иначе как плевок в душу. Думаю, она могла много чего мне высказать, но молча сносила все мои выходки и держалась достойно. Хотя порой от неё так и веяло неодобрением. Вот и сегодня она была не в духе.
– Может, не сегодня? – пробурчал я с кровати, бездумно листая ленты социальных сетей.
– Простите, что? – изумлённо выдала она, стоя в дверях.
– Встаю, – уныло протянул я, не двигаясь. – Сейчас поднимусь к нему.
– Будьте так добры поторопиться. У господина Уильяма много дел.
– Как всегда, – не смог сдержаться я. – Все в этом доме ужас какие занятые, один я ни на что не годный.
Моё раздражение не знало границ. Сильвия была полукровкой, и, хоть родители дали ей полную свободу действий, она ответственно выполняла свою работу и искренне любила нашу семью. Я как чистокровный был недосягаем для неё, но к её мнению прислушивались. Удивительно, как между нами проходила тонкая черта. Наши статусы были на разных уровнях, но отец ценил Сильвию. Его не смущало, что она полукровка. Тогда как полукровка Скэриэл представлялся ему исчадием ада.
– Господин Готье, с вами всё хорошо? – взволнованно спросила она.
– Всё просто замечательно. Сейчас я поговорю с отцом, и жизнь заиграет новыми красками.
