– Ни фига, – проворчал я, отвернувшись.
– Тогда я просто оптимист.
– Ты просто отбитый на голову, – огрызнулся я в ответ. – Веришь мне, хотя не должен.
– Но я же никому не сказал, что низший живёт по поддельным документам в центре, – как бы между прочим заявил Готье.
Я поражённо охнул.
– А вот это уже шантаж.
– Ой, Джером, как ты мог такое подумать?! – театрально произнёс он, подражая мне.
– А ты не так уж и туп, – угрюмо добавил я.
Возникло неприятное чувство, словно Хитклиф хотел меня обдурить, да не вышло, и он применил тяжёлую артиллерию. Может, с виду он наивный, но с ним нужно быть начеку.
– Повторюсь, я не желаю тебе зла. Я мог сдать тебя в любое время, но молчал.
– Если ты сдашь меня, то сдашь и Скэриэла, и Эдварда. Они меня укрывают здесь.
– Мне бы не хотелось создавать вам всем проблемы. Поэтому, – Хитклиф протянул руку, – ты молчишь обо мне. Я молчу о тебе. По рукам?
Я с сомнением смотрел на протянутую руку.
– А ты мне всё ещё будешь должен? – спросил я, прищурившись. – Или аттракцион невиданной щедрости закрылся?
– Я всё ещё буду тебе должен. Я ведь обещал.
– Слово чистокровного ничего не значит.
– Может, чистокровного и не значит, а вот моё слово – да.
Ничем не подкреплённая брехня. Он может сейчас пообещать хоть горы свернуть, никому из чистокровных нет веры. Но посмотрим, что из этого выйдет. В любом случае я знаю его большой секрет.
– Тогда по рукам. – Я сжал ладонь чуть сильнее, но Готье не подал виду.
– Мы друг друга сегодня не видели, – серьёзно произнёс Хитклиф. – И я ничего не знаю про вашу со Скэриэлом подработку.
– Договорились. Я выхожу первым. Ты через десять минут после меня.
– А наш сигнал: два коротких удара и один длинный?
– Чего?
– Шучу.
Чёртов шутник.
Я вышел из библиотеки и направился к лестнице. Хитклиф – мой должник. Расскажи кому – не поверят. Скэриэлу не нужно об этом знать. Должен ведь и у меня быть туз в рукаве. Не всегда я буду на вторых ролях в чужих планах. Пока я не знал, что из этого выйдет, ведь впервые решил пойти против Скэриэла, но меня переполняли эмоции. Я докажу, что тоже кое-чего стою.
Вернувшись довольно поздно в «Дом Спасения и Поддержки», я сразу лёг вздремнуть. Сказались события последних двух дней. Скэриэл обещал приехать завтра в обед и обсудить бал чистокровных. Мне хотелось побыстрее отрубиться, чтобы набраться сил, но сна не было ни в одном глазу. Лежал и размышлял о том, что сегодня произошло.
Как так вышло, что мы с Хитклифом объединились? С тем самым Хитклифом, которого я на дух не переносил. Правильно ли я поступил, что решил скрывать важные сведения? Я расскажу Скэриэлу о том, что именно Гедеон слил те самые фотографии Брума и Дона, но что насчёт Готье? Он приёмный сын. Кто его настоящие родители? Знает ли он о них?
По рассказам Скэриэла, старший брат с Готье пылинки сдувает, мало того что ринулся в клуб, чтобы избавиться от компромата, так ещё избил Оскара Вотермила. Может, он просто защищает честь семьи? Готье точно знал, что приёмный. Наверное, это не секрет в их семье? Так много вопросов, что даже голова заболела.
Что больше всего меня беспокоило, так это клятва на крови. Я никогда не предам Скэриэла, иначе всему конец. Но, если я планирую рассказать только часть того, что узнал, подслушивая Гедеона с Люмьером, будет ли это считаться предательством? Нужно быть очень осторожным с этой клятвой. До этого дня я не думал, что у меня будут секреты от Скэриэла, а потому беспечно согласился на запрещённый ритуал.
Я прислушивался к своим эмоциям. Ничего не изменилось, я всё ещё любил его. Может, даже сильнее, чем прежде. Но я не хотел всегда быть запасным вариантом в его глазах. Он воспринимал Хитклифа как равного – его, но не меня. Для него я всё ещё оставался помощником, мальчиком на побегушках. Но я не хотел ему быть просто сообщником. Незаменимых не бывает. Скэриэл не всегда будет нуждаться в моей помощи. Так больше не могло продолжаться.
Готье Хитклиф – мой должник. Я могу потребовать от него всё, что захочу. Деньги – меньшее, что мне нужно. Он ещё не знает, с кем связался. Возможно, Хитклиф тоже считает меня шестёркой. Пусть они оба думают, что я ничего из себя не представляю. Пусть недооценивают меня.
