Он знал о неудавшемся побеге, но ничего до этого мне не говорил. Я закусил губу, не зная, что ответить. Казалось, силы меня оставили, а голос потерян. Я просто мечтал как можно скорее покинуть кабинет.
– Что я делаю не так? Ты хочешь, чтобы я относился к полукровкам как к равным. Ты хочешь дать им наши права. Давай поселим каждого полукровку в центре. Через неделю всё будет изгажено, испорчено, осквернено. – Отец снова начал заводиться, но остановил себя. Чуть помолчав, он продолжил спокойным голосом: – Этот мир не просто так создал нас разными, Готье. Почему одним дана свыше тёмная материя, а другим нет? Не задумывался об этом? Так было предопределено. Одни хороши в управлении, другие в исполнении обязанностей, а третьи не способны ни на что. Посади кухарку руководить страной – и не выйдет ничего хорошего. Каждому своё место. – Помедлив, отец тихо добавил: – Со временем ты поймёшь.
Я молчал, сдерживая слёзы. Совсем не хотелось плакать при нём, как дитя.
– Готье, не совершай моих ошибок. По молодости я тоже дружил с полукровками. – Я ошеломлённо воззрился на отца, но он смотрел в окно. – Это не дружба. Они используют тебя, прекрасно понимая, что ты владеешь тем, чего у них нет: власти, денег, связей. Отношения ради выгоды.
– Вы дружили?.. – тихо переспросил я.
Он повернулся ко мне. Горькая улыбка коснулась его лица.
– Ты повторяешь мои ошибки. Тогда, будучи молодым и наивным, я разочаровался в дружбе. Не хочу, чтобы это произошло и с тобой. – Его голос смягчился. Казалось, что он жалеет о своих грубых словах. – Подойди.
Я неуверенно сделал пару шагов. Отец раскрыл руки, приглашая к себе. Наверное, я никогда не был так растерян, как сейчас.
Он сделал шаг навстречу и, обнимая, притянул меня к себе. Вблизи он казался ещё выше. Мужской парфюм, тот самый, что прочно ассоциировался у меня с отцом, сразу ударил в нос. Родной запах. Тот парфюм, который однажды давным-давно подарила ему мама. В глазах предательски защипало. Как бы я хотел сейчас обнять её и тоже вот так стоять, ощущая тепло нежных рук. Она бы поняла меня.
Отцовская ладонь мягко легла мне на макушку. Щекой я чувствовал ткань шерстяного пиджака.
– Как ты быстро вырос, – проговорил он тихо, с сожалением. – Я не хочу, чтобы полукровка обидел тебя.
Отец избегал его имени.
– Простите меня, пожалуйста, за тот раз, – внезапно начал я, не справляясь с нахлынувшими чувствами, – когда я воспользовался тёмной материей. Я не хотел.
– Я знаю. – Отец отпустил меня, и мы неловко встали рядом.
– Мне очень жаль. Правда. Я места себе не находил. – От переживаний я принялся щёлкать пальцами, но мигом себя остановил, понимая, как это раздражает.
– Да, Гедеон рассказывал.
– Гедеон? – Я поднял голову и посмотрел на отца.
– Он наблюдает за тобой и рассказывает о твоих делах.
Наблюдает? Рассказывает о моих делах? Гедеон? Слишком много вопросов, от которых голова кругом.
Я чувствовал, что отец смягчился, поэтому решил осторожно вернуться к исходной теме. Первая моя речь, сказанная на эмоциях, вышла никудышной. Теперь я решил пойти другим путём. Всё ещё было страшно с ним говорить, но то, как смущённо, с лёгкой долей неловкости он смотрел, придало сил. Значит, не мне одному тяжело давался этот разговор.
– Отец, я понимаю ваши опасения по поводу, – я решил, что будет разумно избегать имени Скэриэла, – моих друзей. Но я взрослею и хочу сам узнать, кто мне друг, а кто нет. Методом проб и ошибок. – Я молниеносно подбирал слова, вспоминая статью на тему отношений, которую прочитал час назад. – Я готов набивать шишки, но это будут мои шишки. – Выделив голосом «мои», я серьёзно продолжил: – Обещаю, что буду очень осторожен, и если что-то пойдёт не так, то сразу вам всё расскажу.
Он смотрел долгим, изучающим взглядом, словно пытался запомнить каждый дюйм моего лица. Я выдержал его взгляд, желая во что бы то ни стало идти до конца, потому что понимал: если не сейчас, то больше никогда у меня не получится с ним поговорить по душам. Возможно, впервые мы говорим как отец и сын – как близкие люди.
Внезапно он кивнул.
– Хорошо, – чуть жёстче произнёс отец, видимо, не уверенный в своём решении, – ты можешь с ним видеться, – эта фраза далась ему тяжелее всего, – но взамен я предложу тебе кое-что. Есть хороший психиатр, мне посоветовали. Ты не против сходить к ней на приём?
