Я медленно переводил взгляд то на Джерома, то на отвратительную лужу рвоты, что успел из себя исторгнуть, и понимал, что повёл себя как последняя тряпка. Джером сейчас там, возможно, спасал жизнь Скэриэлу, а я даже не смог удержать себя на ногах. Как бы это мерзко ни звучало, но я одновременно восхищался его выдержкой и презирал всей душой.
Когда поднялся спор о больнице и о том, кто повезёт туда Скэриэла, я вызвался в сопровождающие, но как только Адам услышал об этом, то разразился такой презрительной тирадой, что я бы не удивился, если бы он полоснул меня тем самым окровавленным ножом. Он в грубой форме поручил Кэмерону бросить меня на границе Запретных земель, подбросить пограничникам как бесполезного щенка, о которого жалко марать руки. Напоследок он добавил:
– Мне плевать, где ты живёшь: в Запретных землях или в Центральном районе. Если ты хоть кому-нибудь расскажешь о том, что увидел сегодня, я лично прирежу тебя и твою семью. Уяснил?
Подобная угроза звучала вполне в духе фильмов про гангстеров, но когда такой человек, как Адам, угрожающе рычит на тебя и враждебно смотрит с высоты своего роста, то не думаешь о том, чтобы геройствовать и язвить насчёт его умственного развития, любви к Аль Капоне и «Крёстному отцу».
– Я позвонил Эдварду, он встретит вас на границе, – измученно проговорил Джером, обращаясь к Кэмерону.
Они разговаривали так, будто меня здесь и в помине не было. Я стоял чуть поодаль, но не смел лезть в разговор. Сейчас я понимал, что нахожусь не в том положении, чтобы что-то им предъявлять или требовать. Это в Центральном районе со мной возились и нянчились, а здесь каждый сам за себя. Чистокровный в Запретных землях – не кто иной, как персона нон грата.
– Да почему именно я должен им заниматься? – демонстративно проворчал Кэмерон, скрестив руки на груди.
Когда обмен язвительными любезностями между ними был окончен, я угрюмо поплёлся за Кэмероном, то и дело бросая обеспокоенные взгляды на Скэриэла в салоне автомобиля. Двери были открыты с двух сторон, и можно было увидеть, как неудобно его положили, несмотря на то что машина была огромной: рука свисала с сиденья, под ноги Джером подложил свёрнутую в плотный валик собственную куртку, так чтобы получилось уместить всего Скэриэла.
Заведя машину и пристегнув ремень безопасности, Кэмерон сказал:
– Чёрт, тачка шикарная. Вот бы мне такую. Ты это, пристегнись давай.
Он бесцеремонно полез в бардачок, порылся там, достал упаковку жевательной резинки и, не обращая на меня внимания, закинул себе в карман. В любом случае, даже если бы я был в более-менее адекватном состоянии, всё равно ничего бы ему не сказал. Чужая жвачка? Кому какое дело, когда мы сели в чужую машину. Она принадлежала кому-то из тех, кто сейчас валялся в луже крови.
Адам убил их всех.
Я не знал, как воспринимать происходящее, когда мы относительно молчаливой процессией двинулись к ряду припаркованных автомобилей. Шествие возглавлял Адам – он не выпускал пистолет из рук и отслеживал любое движение в радиусе двадцати метров. Взгляд у него был тяжёлым, а нрав и того хуже. Меня он ненавидел, этого нельзя было отрицать, но я не мог понять, в чём так провинился. За Адамом, матерясь и возмущаясь, шёл Кэмерон. Третьим, шумно дыша, следовал Джером – он с особой осторожностью нёс на руках Скэриэла. Замыкал цепочку я, испуганно шарахаясь от трупов на нашем пути. Возможно, будь у меня что-то ещё в желудке, я мигом бы опустошил его вновь. Сложился бы прямо здесь пополам, задерживая остальных.
Чтобы не видеть убитых низших, я смотрел на Скэриэла, чья макушка выглядывала из-за широкой спины Джерома. Прибавив шаг, я поравнялся с ними. Волосы Скэриэла упали назад, обнажив лоб, тонкие царапины на коже – его точно били по лицу. Рот приоткрылся, кожа и губы были мертвенно-бледными. Я молился и надеялся, что они успеют в больницу и Скэриэл выживет.
Он ведь жив? Дышит? Проверяли ли они ещё раз пульс? Я сдерживался, чтобы не коснуться его. Боялся, что сделаю только хуже.
Чего я не ожидал, так это того, что Джером, нахмурившись, ускорится, оставляя меня в растерянности позади. И тут я вспомнил его слова в подвале. Он винил меня в том, что произошло со Скэриэлом.
