Без слов они поведали друг другу все. Эрин прижималась к нему, отвечая на ласки мужчины с такой готовностью, смелостью, откровенностью, каких она никогда раньше не проявляла, отбросив за ненадобностью внешнюю жеманность, которой всю жизнь обучала ее мать. Она была ему нужна. Он знал это. Если бы он только понял, что вместе они вынесут все невзгоды!
Эрин медленно сползла с подлокотника на краешек кресла. Потом, ни о чем не подозревая, она пересела к Весу на колени, не замечая, что нечаянно прижала культю к ножке стула. Неожиданно Вес издал полустон-полурычание, исказившее его лицо. Только спрыгнув на пол, Эрин поняла, что случилось.
— О Вес, — шептала девушка, дрожа всем телом от сознания того, что заставила его страдать. — Что же делать?
— Ступай домой! — рычал Вес. Голос его срывался. — Убирайся от меня!
— Ну нет.
Эрин решительно и нежно сопротивлялась. Она вглядывалась в любимое лицо: оно выглядело еще более сильным и волевым, чем раньше. Таким сделало его страдание, проложив глубокие морщины вокруг рта и глаз. Особенно изменились глаза. Раньше они искрились лукавством и радостью. Теперь они были полны мрачных, затаенных дум. Вес был прав. Он действительно сильно изменился. Возмужал. Но и она изменилась. Четыре года ожидания превратили ее во взрослую женщину. Но теперь она знала главные вещи в жизни. И самой главной был Весли Карр.
— Ну пожалуйста, — Вес почти умолял ее, и это рвало сердце Эрин. Весли Карр никогда никого ни о чем не просил. Девушка изменила первоначальное решение, рассудив, что в этот день она не сможет добиться большего. Она поняла, что боль дает себя знать, и малейшее новое неловкое движение вызовет новую волну страданий.
— Ну хорошо, — покладисто согласилась Эрин. — Я оставлю тебя. На один день. Только на один день. Но я ждала тебя четыре года, полковник Весли Карр, и у меня нет никакого желания позволить себя обмануть.
Не давая ему опомниться, девушка наклонилась и очень осторожно поцеловала жениха. Это был долгий, любящий, горячий, опьяняющий поцелуй, который подчеркивал истинность каждого сказанного ею слова.
Пока Вес приходил в себя, Эрин уже выскользнула из комнаты.
* * *
Райс начал присматриваться к дому издалека. Над крышей вился дымок, усиливая впечатление гостеприимного пристанища. Райс вспомнил Риджели, огромное имение, которое он выиграл на пари. Помещичий особняк был раз в шесть больше, чем ранчо Сюзанны, но тот был холоден и неуютен, а ранчо казалось обжитым и безмятежно спокойным. Реддинг относился к английскому особняку почти враждебно, может быть, потому что на нем была кровь человека, который покушался на самоубийство, когда дом отошел Райсу. Реддинг сидел в этом покинутом, заброшенном особняке, почти дворце, надеясь, что новое приобретение откроет ему двери в те слои общества, к которым он хотел приобщиться. Но этого не случилось. А у него не было ни интереса, ни умения управляться с таким хозяйством, и поля стояли запущенные и голые, а арендаторы были угрюмые и ленивые. По правде говоря, Райс испытывал облегчение, возвращая имение его настоящему владельцу.
Ранчо было настоящим домом. Но чужим. И он не настолько глуп, чтобы повторить ошибку.
Двенадцать недель. У него в запасе двенадцать недель чтобы решить проблемы с Мартинами. Двенадцать недель отделяют его от полной свободы, когда он сможет уехать куда глаза глядят, делать что угодно, чего душа пожелает.
Двенадцать недель с Сюзанной. Он не должен дать ей понять, что остался на ранчо, чтобы помочь ей. Он не хочет быть героем в ее глазах. Все что угодно, только не герой. Он сыграет роль заправского дурака! И он справится с ролью отменно!
Райс оглядел свою одежду. Он купил еще пару рубашек и брюки. За последние несколько лет он привык к хорошей одежде. Кроме того, она соответствовала образу денди или как говорят на Западе, неженки, щеголя. Райсу также было приятно, что его вид и поведение будет раздражать Веса, который был прекрасно осведомлен о разнообразных талантах Реддинга.
Нужно держаться подальше от Сюзанны. Она была главной опасностью для Райса и основным препятствием на пути осуществления его планов. Подтверждением этому было то, что вчера он отходил ко сну один, как закоренелый добропорядочный семьянин, отлучившийся на пару дней от семьи.
