Но сейчас запреты, наложенные на мужскую природу, теряли всякую силу. Он желал ее. Он не хотел, чтобы она думала о другом, даже о покойном муже.
Райс был готов подчиниться непобедимому зову плоти. Нутро его горело пламенем, в паху клокотал вулкан, готовый исторгнуть бесценную жидкость. Райс терял самообладание. Он уже не мог заставить возбужденный орган успокоиться.
Реддинг и раньше испытывал страсть, но такого яростного вожделения, с которым невозможно было совладать, никогда. Он был одержим желанием раствориться в женщине, утопить себя в ней. В своем высшем проявлении это было могущественное, невыразимое желание объединения, слияния, не имеющее ничего общего с удовлетворением элементарной сексуальной потребности.
Реддинг прижал Сюзанну к себе и мгновенно ощутил ответные волны желания. Райс медленно погружался и был готов утонуть в ее бездонных, страстных, лиловых очах, сияние которых странным образом одухотворяло их слияние.
Сюзанна приподнялась на цыпочки. Их губы встретились, и она одарила его таким чистым, целомудренным, но полным любви поцелуем, который смел все преграды между ними, тщательно возведенные Реддингом. Он знал, что теперь его никто и ничто не остановит.
Сейчас он возьмет все, что ему полагается. На последствия — плевать.
Райс никогда не верил в существование рая. Даже когда впервые увидел Сюзанну в госпитальной палате и у него мелькнуло подозрение, что это ангел, он все равно не верил в существование наднебесья. По крайней мере ему бы там места не нашлось.
Но сейчас он вплотную приблизился к райским кущам. Как еще можно объяснить пламенное чувство, обжигающее тело и влекущее его туда, вверх. Реддинг чувствовал мощное, пульсирующее биение собственного сердца, органа, который был давным-давно заживо погребен в здоровом теле. Сначала Реддинг хотел поцеловать Сюзанну сильно и страстно, чтобы поскорее выплеснуть желание и успокоиться, но, когда его губы приблизились к ее лицу, они сами по себе сделались мягкими, нежными, ласкающими. Он чувствовал все нарастающее давление в паху и рвущиеся удары своего самого, как выяснилось, чувствительного органа.
А она оказалась такой мягкой, податливой. Тело ее источало нежнейший волшебный запах! В отличие от лондонских дам, пахнущих дорогостоящими духами, Сюзанна пахла свежестью росы и ароматом диких цветов.
Она вела себя совсем не так, как подавляющее большинство леди в подобных ситуациях. Реддинг привык к мелодраматическому закатыванию глаз и заламыванию рук при якобы прощании с якобы целомудрием.
В Сюзанне не было фальши. В глазах ее светилась искренняя любовь. У него снова мелькнула мысль о ее невинности. Но как бы ей удалось сохранить невинность? Она уже была замужем. За человеком, о котором она, безусловно, заботилась, и которому хотела доставить удовольствие.
Мысль о Марке неожиданно вызвала в Реддинге злобу. Он варварски впился губами в Сюзанну с жестокостью, которую раньше не выпускал наружу.
В неосознаваемом желании мести он сильно сжал ее в объятиях. Реддингу хотелось напугать женщину, стереть с ее лица любящий взгляд, который требовал высоких чувств и благородных отношений.
Он не хотел, чтобы кто-нибудь так смотрел на него.
Почему ее взгляд имел на него такое сильное влияние? Почему под этим взглядом он смягчался и больше очаровывался, чем брал от нее?
Райс скользнул рукой по ее левой груди. Сосок упруго отозвался на прикосновение. Тогда Райс продолжил игру: он ласкал, возбуждал ее тело. Сюзанна рванулась ему навстречу. Ее руки уже были под рубашкой Реддинга, игриво бегали по спине. Райс весь горел.
— Сюзанна, — стонал Реддинг.
Губы его спускались по подбородку на шею, где трепетала, пульсировала жилочка. Райс успокаивал, утешал ее губами. Они еще не были вместе, но уже двигались в едином ритме. Тело его было уже частью их единой, совместной сущности и не подчинялось приказам разума.
— Я ведь просил тебя не дразнить зверя, — шептал он, покусывая мочку ее ушка, возбуждая ее кончиком языка. Сюзанна млела, таяла, нежилась. Его возбужденный фаллос требовательно бился, властно заявляя о себе. Сюзанна чувствовала удары его разгоряченной плоти сквозь складки юбки. Райс тяжело дышал. Он знал, что женщина уже готова принять его. А может быть, она готова сейчас принять любого? Кого угодно? Она вынесла горя больше, чем все окружающие ее. Он, Райс Реддинг, подвернулся ей под руку, когда ей был нужен мужчина. Может быть, все это не более, чем физиология?
