— Не волнуйтесь, банка я не грабил, — ответил он на прямой вопрос брата и сестры.
Никогда раньше он не снисходил до объяснений.
— Мартины? — спросил Вес.
Райс отрицательно покачал головой.
— На моем счете в лондонском банке лежала небольшая сумма денег. Во время первой поездки в Остин я попросил, чтобы за ней послали клерка. Несколько дней назад он вернулся с деньгами. Вот и все.
— Из Англии? Ваши деньги? — у полковника от изумления отвалилась нижняя челюсть.
Сюзанна была ошарашена не меньше. Вес не мог поверить, что Райс Реддинг может пожертвовать свои кровные деньги чужим людям.
— Зачем? — в один голос спросили Сюзанна и Вес. Райс повел плечами. Жест до боли знакомый.
— Чтобы расстроить замыслы Мартинов, — дал он самое простое и искреннее объяснение.
— Боже мой! — недоумевал полковник. — Вы отдали свои деньги, чтобы разрушить чьи-то планы?
— Я знаю, как вернуть их назад, — таинственно произнес Реддинг. — Так или иначе, но я получу их.
Он внимательно наблюдал за Сюзанной, и нечто, происходящее с ней, заставило его насторожиться.
Сюзанна побледнела и сжала зубы. Объяснения Райса не имели сейчас для нее никакого значения. За несколько последних минут душа ее превратилась в сплошную кровоточащую рану. Она предана. Ее предал возлюбленный. И она сама себя предала.
Сюзанна ничего толком о нем не знала. Она собирала и складывала мозаичную картину его жизни из тех кусочков-лоскутков, которые ей удавалось выкроить из их бесед. Снова и снова женщина убеждалась в том, что жизнь Реддинга скрыта от нее завесой почти полного молчания. Близость не сделала его более откровенным. Он тщательно скрывал от нее историю своей жизни, сейчас это привело Сюзанну в ярость. Она так бережно относилась к нему, боялась задеть обидеть, ущемить, возложить на него хоть малую толику ответственности за их отношения, считала себя ответственной за все. Она позволила незнакомому человеку порхать по ее жизни, не удерживая его и не ограничивая его свободы. А он принимал это как должное.
И вот, пожалуйста, он явился после двухдневного отсутствия, будто вышел из комнаты минут на десять, сообщил им ошеломительные новости тоном, каким справляются о погоде. Райс называл космические суммы денег так, будто они для него ничего не значили. И Сюзанна поняла, что ни один из образов, нарисованных ее воображением, не соответствовал действительности. Как, должно быть, он хохотал над ней, когда она предложила ему сопровождать их за определенное вознаграждение. Тогда же она предложила ему и работу на ранчо.
Лондон. Уличный мальчишка. Наемник в Африке. Где правда? Сколько правды в том, что он рассказал о себе? Очевидно, все — ложь. Эта ложь действовала на нее завораживающе. У Сюзанны заныло сердце от обиды. Она не заслужила такого подлого предательства.
Реддинг не сомневался, что брат и сестра согласятся принять деньги, как, скрипя сердце, приняли они все предыдущие дары.
Сюзанна поняла, что совершенно не знает его, а он ее. Но… она любит его. Тело ее жаждало любви, томилось в ожидании мужской ласки. Но Сюзанна твердо решила, что на этот раз не поддастся на уговоры собственной плоти, иначе она просто-напросто потеряет себя.
— Это наша проблема, — грубо бросила она в лицо Реддингу, стараясь не дать непрошенным слезам ослабить ее. — Это наш дом, это наша земля, это наши проблемы. Было бы очень мило с вашей стороны поинтересоваться нашим мнением.
Райс стоял в напряженном ожидании.
— Деньги, которые вы нам предлагаете, это что… щедрый дар после интересно проведенной игры?
Райс лихорадочно замотал головой, открещиваясь от предположения, которое высказала Сюзанна.
— А может, вы расплатились с нами за постой? — В глазах женщины стояли жгучие слезы.
— Нет, — просто ответил Райс.
Казалось, под загаром проступила бледность. Желваки, перекатывающиеся на скулах, выдавали нервное напряжение.
Сюзанне захотелось броситься в его объятия. Ей хотелось погладить его по голове, по лицу, по… Но она сдержалась.
— Просто… я подумал… — он замялся.
Реддинг не умел откровенничать. В своих поступках он привык ориентироваться на реальные, материальные ценности, не думая, как сказанное им, сделанное им отразится на другом человеке. Его это не интересовало и не беспокоило. Черт возьми! Рядом с ним никогда не было человека, о котором хотелось бы заботиться.
