– И невесту?
– Конечно. Скромная, романтичная девушка была смыслом жизни для Васи, а вот Винсенту, любителю светских вечеринок, казалась скучной: – Ренди сделал паузу, а потом снова продолжил: – Есть два пути решения проблемных ситуаций: можно менять условия, а можно менять самого себя. Вася выбрал второе. Но человек не может, как выключатель, быть днем одним, а вечером другим. Если кардинальные изменения происходят в одной сфере, будут затронуты и все другие.
– Кто же тогда вы? – с сарказмом в голосе поинтересовался я. – Злой волшебник?
– Как тебе угодно, – мягко произнес Ренди. – Может, я все это придумал? Так, от нечего делать. – Он встал из-за стола.
– Уже уходите?
– Обращайся ко мне на «ты». Я вернусь тогда, когда буду тебе нужен.
– Как скажешь. – Я старался скрыть свое любопытство.
Вторая часть тренинга прошла не так весело, как первая. Винсент дал задание участникам составить импровизированный бизнес-план. Присмотревшись, я заметил на его указательном пальце крупное массивное серебряное кольцо, испещренное похожими на руны знаками.
– Что они означают? – решился спросить я после окончания тренинга.
– Не знаю, – с улыбкой ответил Винсент, – оно у меня всегда было.
– Позвольте еще вопрос. У вас есть братья или сестры?
– Нет. Извините, мне пора идти.
Мне очень хотелось заглянуть в его паспорт, но я понимал, что не имею права требовать его документы. В моей голове спорили логика и воображение. Первая говорила, что невозможно изменить человека кольцом, как невозможно вдруг взять и забыть свою семью. Что касается имен, то, заработав титул гуру, можно называть себя как угодно, хоть Винсентом, хоть Джеймсом Бондом, а та девушка может быть приставучей бывшей подружкой. «И все же, – рассуждал я, – откуда Ренди мог знать, что она придет? Почему подошел ко мне?» Я задумался о двойственности мироздания, вспомнив, как меня хвалили за самостоятельность и ругали за упрямство, хотя одно является естественным продолжением другого. Видимо, то была моя собственная медаль с двумя сторонами.
Точно так же я думал над тем, являюсь я осторожным или трусливым. Два года назад мой институтский товарищ предложил взять кредит и открыть ресторан. В ответ я обратил его внимание на то, что мы оба ничего не понимаем в кулинарии, и отказался. Несмотря на предупреждение, он взял кредит один, прогорел и теперь живет в финансовой кабале у банка. С другой стороны, увидев компанию дерущихся на улице, я предпочту тихо уйти, а не разнимать их. Ближе к полуночи, перебрав море своих качеств и случаев из жизни, я, прежде чем заснуть, сделал вывод, что окружающие люди периодически меняют свое мнение обо мне в зависимости от ситуации. Правда, в отличие от Васи я предпочитаю не корректировать свой характер: либо по мере сил стараюсь преобразовывать среду под себя, либо мирюсь с критикой.
На следующий день моей логике предстояло выдержать новое испытание. Мой коллега решил отмечать свой день рождения в ночном клубе. Все бы ничего, но это был четверг, а в пятницу нужно было вставать на работу. На мой вопрос, почему бы не перенести празднование на пятницу или субботу, наш фотограф Боря ответил, что в пятницу едет на дачу к друзьям. Тут в моей голове случился взрыв мозга. Никогда не мог понять, что за дикое, изощренное удовольствие можно получать, стоя в пятничных пробках в сторону области. После работы уставший, не выспавшийся человек едет на дачу еще часа три-четыре. Для чего? Мой отец жил за городом, но ездил я к нему по субботам, да и то днем, после хорошего сна.
Конечно, я мог отказаться от приглашения, но Боря счел бы это неуважением, а я по работе был вынужден часто с ним контактировать. В нашей газете поссориться с Борей значило нажить проблем. Он был одним из тех людей, про которых принято говорить «шило в одном месте». Просто принести торт и попить с коллегами чай в перерыве Борю не устраивало. Нужно было превратить все в незабываемое приключение. Во время революции он поехал в Египет, а в Турцию ринулся сразу, как только там вспыхнула эпидемия птичьего гриппа. На вид это был высокий, крепкий мужчина с очень короткой стрижкой и большим, слегка красноватым лицом. Без фотоаппарата его можно было принять за помесь гопника и байкера. Наверное, в Египте повстанцы посчитали его своим и поэтому не тронули.
