Но Хван, видно, подобным пиететом не страдал, поэтому прозвучал вежливый, но твёрдый ответ:
— Ремесленный квартал перешёл к самообороне. Если вы по-прежнему настаиваете на проезде, то будьте милостивы, назовитесь, изложите причины, по которым хотите к нам попасть, или хотя бы имя того, кто может за вас поручиться.
Брови гоблина недоумённо полезли на лоб. Нужно сказать, что всё на лице (голове) зеленокожего «тёмного» было подвижно, живо реагировало на малейшую смену картинки, и было подчинено демонстрации окружающим «высокого» мнения. В общем, кузнец порадовал его красноречием и гладкостью изложения требований. И с этого момента нужно было быть внимательным, ведь развитие событий может быть очень интересным, а гоблин, будучи чрезвычайно любопытным существом, всегда тонко ощущал незримые, возможные перемены в обстановке. Он потихоньку справа начал приближаться к баррикаде, оставив приятную во всех смыслах кофту на нагретой собственной задницей колоде. Так, на всякий случай. Он заметил, что подобное же проделал Рохля, но с другой стороны. Кстати, их перемещения не были не замечены солдатами, и Худуку показалось, что их взгляды стали чуточку злее. Или это говорила в нём паранойя, пустившая буйные ростки ещё в те времена, когда он в одиночестве воспитывал рыжего и склонен был в любом встречном видеть недруга, а со временем попадания в дружную компанию наёмников, поутихшая. Видимо, не до конца.
— Да как ты смеешь… мужик, сам не представившись, требовать ответы у… — неожиданно вспыхнул молодой человек, приближённый к знатному господину.
Доспехи его, как обратил внимание Худук, особой вычурностью не отличались, нежели у пожилого дворянина. Да, добротные, да, крепкие и — между прочим (!) — битые, в бурых пятнах крови, а сюрко того же бордового цвета сверкало серьёзными прорехами. Зато с рыцарской цепью на груди. Любопытный родственник.
Но господин невозмутимо поднял руку, разом прервав словесный поток несдержанного попутчика, праведный гнев которого всё равно продолжил свой благодатный путь, заставляя алеть щёки и сверкать глаза.
Какой экспрессивный экземпляр благородного, — Худук прищурился, взгляд его приобрёл подобие прицела. Хотя данный объект, имеющий судя по всему высокого покровителя, в неясных в связи с беспорядками обстоятельствах… пожалуй, что и не стоит дразнить. Как говорится, не бей дракона по носу, если не хочешь быть зажаренным…
Но у гоблина уже и так зарождалось на кончике языка нечто весьма едкое… К примеру: если он с таким презрением произнёс вполне однозначное определение «мужик», то, будучи таким, хм, хорошеньким (внешне), уж не баба ли он?
— Тише, Тьяри, — прогудел мрачный господин, не сводя пристального, но спокойного, с проглядывающей усталостью и тоской, что ли, взгляда с ремесленника, преградившего ему путь. — Времена нынче опасные, и добрые горожане Агробара, сумевшие отстоять покой домашних очагов в своём праве, — он вздохнул, словно произнесённые слова потребовали от него определённых усилий. — Я — граф Дремайр РоАйци, и мне не от кого скрываться…
Многозначительная тишина, последовавшая за этим, дала возможность невольным слушателям осмыслить сказанное, а пытливый взгляд, быстрой змейкой оббежавший лица защитников Ремесленного квартала, с удивлением притормозивший на огромном снежном тролле, подтвердил понимание ситуации.
Даже гоблин, не очень разбиравшийся в хитросплетениях дворянских родов Агробара, был наслышан, что вроде как лорд РоАйци, Владетель Восточного предела — один из заговорщиков и инициаторов дворцового переворота и убийства короля Элия Четвёртого Великолепного РоБеруши. Впрочем, пока что ни один живой (!) свидетель событий во дворце не смог добраться до квартала. А слухи… Слухи — такой снежный ком, стронуть с места который достаточно одним дуновением. Однако два факта, достаточно интригующих, повторялись довольно часто: лорда РоАйци в городе никто не видел (но такая фигура при желании легко могла не афишировать своего появления), и второе: некоторые гвардейские части и подразделения егерей Восточного предела видели на пути следования к королевскому дворцу.
